Констебль согласно кивнул. Ему было гораздо интереснее то, что Лукаш сказал «дома», чем само описание водки на меду.

– Это в Польше? – уточнил он.

– Ну конечно, – ответил Питер и сделал еще глоток крупника. Бен прекрасно знал, что этот человек родился в Идендейле и прожил здесь всю свою жизнь.

Поляк провел их в небольшой бар-салон, и детектив сел на то место, с которого он мог наблюдать за Зигмундом и другими стариками в главном зале. Некоторые из них были одеты в блейзеры, к нагрудным карманам которых были прикреплены боевые награды. Куперу пришло в голову, что любой из них может оказаться восьмидесятилетним Дэнни Мактигом. Пилот вполне мог изменить свою внешность и жить все эти пятьдесят семь лет жизнью совсем другого человека. Но почему тогда после всех этих лет он послал жене свою медаль? Хотел, чтобы кто-нибудь приехал и нашел его здесь? Или желал, как Зигмунд, подвести итог своей жизни?

Как только Зигмунд открывал рот, все старики немедленно поворачивались к нему. Женщины суетились вокруг него, а маленькие дети стояли рядом и улыбались ему. А его бледные голубые глаза реагировали на все одинаково – со спокойной гордостью.

– Мистер Лукаш, нам надо поговорить с вами о человеке по фамилии Истон, – начал Купер.

– О ком? – повернулся к нему Питер.

Было видно, что это имя ничего не значит для Лукаша, хотя гарантировать этого Бен не стал бы. Некоторые люди умели лучше других скрывать свои чувства. Внутри у них все могло кипеть, но снаружи они были воплощением спокойствия.

– И что же вы хотите меня спросить? – поинтересовался его собеседник.

– Жаль, что вы не узнали его, когда были в морге в эту пятницу.

– Ах, так речь идет о вашем мертвеце?

– Вот именно.

– А почему вы считаете, что я мог узнать его? Помнится, тогда вы думали, что это мой сын.

Купер ощущал, что в этом зале он чужак, посторонний человек. Казалось, что все поляки краем глаза следят за ним. Пока и его, и Фрай считали гостями, но в любой момент они могли превратиться во всеобщих врагов.

– Мы полагаем, что это Ник Истон был у вас седьмого января, – сказала Диана. – То есть в прошлый понедельник.

– И кто же этот человек?

– Нам бы хотелось, чтобы вы сами рассказали нам об этом, сэр.

– Я уже говорил вам – меня в тот момент вообще не было в доме. Я дежурил в больнице. Жена рассказала мне, что к нам кто-то приходил, и сообщила в полицию, когда услышала обращение по телевидению. Боюсь, что это все, что я знаю. Грейс была единственным человеком, который его видел. Но с ней вы уже говорили, так что знаете это и без меня.

– Однако миссис Лукаш не рассказала нам всего. Она не сказала, с какой целью приходил Истон. А вам она этого не говорила, сэр?

Лукаш промолчал и уставился на свой напиток медового цвета.

– Боюсь, что нам придется еще раз поговорить с вашей супругой, – сказал Купер.

– Грейс очень легко расстроить, – вздохнул поляк.

– Тогда лучше, чтобы вы все рассказали сами.

– Грейс рассказывала, что мужчина спросил мистера Лукаша. Она решила, что ему нужен мой отец, потому что на тот момент он был единственным мужчиной в доме. Посетитель был очень настойчив, и Грейс испугалась, что он может ворваться в дом силой. Поэтому она прогнала его. Моя жена считает себя очень уязвимой, когда в доме только она и мой отец. Вы должны понимать, что мой отец смертельно болен – мы не можем позволить людям беспокоить его своими бесконечными расспросами, будь то Истон, та канадская женщина или вы сами. Мы будем стараться держать отца дома до тех пор, пока это будет возможно, но боюсь, что скоро нам придется поместить его в хоспис. Необходимо, чтобы с его приступами боли боролись на постоянной основе.

– Это визит Истона заставил вашего отца начать писать собственную версию крушения «Милого Дядюшки Виктора»? – задал Купер еще один вопрос.

– А почему вы так подумали? – с удивлением взглянул на него Питер.

– Из-за времени и из-за того, что Ник Истон был дознавателем ВВС.

Лукаш резко поставил стакан на стол. Стакан чуть не разбился, и из него выплеснулась часть медовой водки.

– Королевских ВВС? – переспросил он.

– Да, сэр. Никаких идей, почему Истон интересовался вашим отцом?

– Никаких. Абсолютно никаких.

Выражение лица Питера было трудно понять. С одной стороны, он был явно озадачен, а с другой, подумал Купер, на его лице появилось облегчение.

– Вы уже связались с вашим сыном? – поинтересовалась Фрай.

– Нет.

– И вы не знаете, где он может быть?

– Нет.

– Расскажите нам, что Эндрю делал, пока гостил в Идендейле.

– Он сказал, что у него здесь дела.

– Какие дела?

– Этого он нам не сказал. Честно говоря, мы больше говорили о… э-э-э… о семейных проблемах.

– О каких именно?

– После того как сын уехал в Лондон, он успел жениться. Нас на свадьбу он не пригласил. Его будущую жену мы видели только однажды, и Грейс она мгновенно не понравилась.

– У вашей жены было какое-то предчувствие? – уточнила Фрай.

– Да.

– Так ваш сын что, приезжал мириться? – задал вопрос Купер.

– Я же уже сказал, что он приезжал по делам.

– Сейчас время облаток, – заметил Бен. – Разве это не означает примирение и воссоединение?

– А вы быстро учитесь, – улыбнулся Лукаш. – Но на обед с облатками Эндрю не остался. Он исчез так же неожиданно, как и появился. Просто вышел из дома в прошлое воскресенье, и с тех пор мы о нем ничего не слышали.

– Вы поссорились?

– Он говорил с моим отцом. Не знаю о чем, но знаю, что мой отец сильно рассердился. Грейс слышала, как он что-то кричал по-польски. Меня дома не было – я дежурил. А теперь отец отказывается рассказывать, из-за чего возник спор с Эндрю. – Питер обернулся и посмотрел на группу стариков, которые наслаждались обедом с облатками. – Так что, как видите, детектив-констебль Купер, вы не единственный, с кем он отказывается разговаривать.

– Мистер Лукаш, – вмешалась в разговор Фрай, – а чем занимается ваш сын?

– Он работает в компании, которая занимается поставками товаров медицинского назначения.

– Необходимо, чтобы завтра с утра вы пришли к нам и рассказали все под протокол, мистер Лукаш. Так же как и ваша жена, – заявили Диана. – И боюсь, что нам также придется организовать официального переводчика, чтобы допросить вашего отца.

– А это действительно так необходимо? – вздохнул Питер.

– Боюсь, что с каждой минутой это становиться все необходимее, – ответила Фрай.