Процедив короткие приветствия, масаны расселись за столом, и Сантьяга, не теряя времени, перешел к печальной теме:

– В первую очередь, господа, я хочу выразить клану Носферату и клану Треми свои самые искренние соболезнования. – Вампиры молча качнули головами. – Вчерашнее происшествие…

– Убийство, – поправил комиссара Федот. – Хладнокровное и безжалостное убийство. Вполне возможно – провокация рыжих или зеленых.

– Нам ничего не известно об обстоятельствах дела, – мягко произнес Сантьяга. – Но Темный Двор гарантирует, что убийца будет найден и наказан. Во-первых, потому, что подданных князя нельзя безнаказанно трогать. Во-вторых, потому, что меня вчерашний инцидент задел не меньше, чем вас. И, в-третьих, скажу цинично: мне не нужны проблемы с кланами, которые обязательно возникнут, если мы не отыщем преступника.

Несколько столетий назад семья Масан раскололась: одни вампиры признали Догмы Покорности, другие, обитающие за пределами Тайного Города, жили своим умом, точнее, своей злобой и жаждой. И многие молодые масаны считали, что жизнь под пятою Темного Двора унижает гордость древней семьи.

– Когда? – хрипло поинтересовался кардинал. – Когда вы отыщете преступника?

– Будут приложены все усилия, – заверил Афанасия Сантьяга.

– Кем? – вырвалось у Захара.

Короткий вопрос епископа Треми нес глубокий смысл: разрешат ли масанам самостоятельно искать преступника? Вампиры имели на это право, однако, согласно Догмам Покорности, обязаны были получить разрешение на охоту. На Большую охоту – горящие глаза масанов показывали, что они мечтают вывести на поиски обидчика все кланы, однако у Сантьяги было на этот счет свое мнение. Разгулявшиеся кровососы не ограничатся только поиском преступника, будут жертвы среди челов, пусть и хорошо замаскированные. А это может вызвать недовольство Великих Домов.

– Господа, для начала мы должны понять, чего хотим: отомстить или найти убийцу?

– Найти убийцу и отомстить, – немедленно ответил Федот.

– У нас есть право на возмездие, – добавил Захар.

– Разве я его оспорил? – скромно осведомился Сантьяга.

Епископ Треми прищурился:

– Нет, но ваш тон мне не нравится.

Комиссар улыбнулся:

– Тон обусловлен тем, что я не знаю подробностей дела. Мне доложили об убийстве троих ребят, факты же я хочу услышать от вас.

Масаны переглянулись, но протестовать не стали. Захар откинулся на спинку кресла и скрестил на груди руки. Кардинал Афанасий замер, молча глядя на Сантьягу, а Федот начал доклад:

– Первой о происшествии узнала Служба утилизации. В ноль часов четыре минуты диспетчеру пришло SMS с информацией о том, что на Автозаводской улице лежат трупы трех масанов. Сообщение поступило с телефона Петра Треми, однако к этому моменту сам он уже был мертв.

– Отпечатки пальцев? – спросил Сантьяга.

– Телефон не нашли, вычислить, где он находится, не получилось, – тут же ответил Федот. – Полагаю, трубку уничтожили сразу после отправки сообщения.

– Убийца играет по правилам, – глухо произнес Захар. – Прикончил ребят и сообщил в Службу.

– Вы думаете, SMS отправил убийца?

– А кто еще?

Комиссар рассеянно побарабанил пальцами по столешнице, выдав короткий мотивчик, после чего покачал головой:

– Пожалуй, больше некому. Продолжайте, Федот.

Епископ Носферату посмотрел на Захара, тот едва заметно пожал плечами, показывая, что ему непонятны сомнения нава. Кардинал оставался бесстрастен.

– Сотрудники Службы оказались на месте происшествия практически одновременно с полицией, заменили тела наших ребят на человские куклы, после чего доставили их в Московскую обитель. – Носферату покосился на Сантьягу и, не удержавшись, добавил: – Выставленный Службой счет мы уже оплатили.

– Очень хорошо, – одобрил комиссар. – Но мне бы хотелось знать, что сказали эрлийцы? Пожалуйста, не отвлекайтесь.

– Отчет эрлийцев вызвал у нас некоторые сомнения, – честно признал Федот.

– Уточните, – попросил нав.

– Ляпсус вторые сутки на дежурстве, вот и написал черт знает что, – подал голос Захар. – Я попросил отца Динамуса провести повторное исследование.

– Какое заключение дал брат Ляпсус?

– Он сказал, что ребят убили голыми руками, – хмуро ответил Федот. – Никакого оружия, никакой магии.

– Одним словом, полная ерунда, – подытожил Захар. – Ляпсус устал и ошибся.

– Брат Ляпсус один из лучших специалистов обители по военной хирургии, – напомнил комиссар.

Но произнес он эту фразу довольно тихо, буквально пробормотал себе под нос.

Афанасий же, решив, что доклад закончен, вскинул подбородок и гулким басом осведомился:

– Комиссар, полагаю, вы согласны с тем, что клан Носферату причиняет Темному Двору минимум хлопот?

– Согласен, – кивнул Сантьяга, однако было видно, что нав слушает лидера Носферату без должного внимания.

– Мы – самый законопослушный клан и буквально исполняем Догмы, – продолжил кардинал.

Захар отвел взгляд и деликатно улыбнулся: репутация Треми не позволяла епископу присоединиться к заявлению кардинала Носферату.

– Гм… пожалуй, – вновь согласился нав.

– Вскрытие показало, что никто из ребят не испытывал жажды! – Голос Афанасия стал еще гуще. – Это убийство! Хладнокровное убийство! И мы требуем отмщения! Клан Носферату и клан Треми настаивают на самостоятельном расследовании!

Но главные слова – Большая охота, не прозвучали, что вызвало удивленные взгляды Захара и Федота.

Сантьяга перегнулся через стол и дружески дотронулся до руки кардинала:

– Спасибо, Афанасий. Вы не позволили мне вам отказать.

– Я понял, что у вас появилась какая-то мысль, комиссар, – вздохнул старый Носферату.

– Совершенно верно, кардинал, совершенно верно. – Сантьяга вернулся в кресло и посмотрел на епископов: – Захар, Федот, вы слышали требование Афанасия и слышали мой ответ: вы получаете разрешение на самостоятельное расследование. Более того, одновременно вы становитесь представителями Темного Двора по данному делу. – В руках нава появился золотой медальон, в центре которого грызла орешки белочка – символ великой Нави, ее печать. – Все ваши действия будут иметь статус официальных.

– А что взамен? – прищурился Треми.

– Взамен… – Сантьяга ответил епископу внимательным взглядом. – Взамен вы начнете расследование с той версии, которую укажу я.

– Почему-то я не удивлен, – вздохнул Захар.