Скарлетт мотнула головой. Она вспомнила ту радостную суету, с которой они погрузились на яхту. Однако ветер отнес их далеко от залива в Атлантику.

— Сколько времени пройдет прежде, чем мы вернемся? — безжизненно спросила Скарлетт.

— Я не знаю. Храбрись, Скарлетт, — сказал Ретт, продолжая усиленно массировать ее плечи.

Его голос звучал, как на проповеди! Ретт; который всегда был таким веселым. О Господи! Скарлетт хотела изо всех сил, чтобы ее отмороженные ноги зашевелились.

— Мне нет дела до твоей чертовой храбрости, я есть хочу! Какого черта ты не подобрал сумку, когда мы перевернулись?

— Она осталась под лодкой, где-то в воде. Господи, Скарлетт, я совсем забыл про нее. Молю Бога, чтобы она еще была там!

Аромат рома возвращал их к жизни. Скарлетт усиленно задвигала ногами, ступнями. От восстановленного кровообращения появилась боль. Но она только была рада ей. Это означало, что она жива. «Ром в самом деле лучше бренди, — подумала Скарлетт после второй порции. — Он гораздо лучше возвращает к жизни. Жалко, что Ретт выделяет по чуть-чуть… Но она понимала, что он прав. Было глупо сразу высосать всю бутылку. Неизвестно, когда они еще вернутся.

— О-хо-хо и бутылка рома! — совсем развеселилась Скарлетт.

Они запели вместе, и их голоса гулко раздавались в перевернутой лодке.

Ретт прижал ее к себе, чтобы сохранить тепло. Скоро они перепели все песни, которые знали, попивая ром, от которого было все меньше и меньше эффекта.

— Как насчет «Желтых роз Техаса»?

— Мы уже два раза пели, — запротестовала Скарлетт. — Давай лучше споем ту, которую так любил мой отец. Я помню, в Атланте вы шли вниз по улице, распевая ее: «Я помню тот день, когда я встретил милую Пеги…»

— Спой лучше ты. Ты должна знать там каждое слово.

Скарлетт попробовала, но у нее уже запершило в горле.

— Я забыла, — сказала она, скрывая усталость.

Она так устала. Если бы она могла положить голову на плечо Ретта и поспать. Его руки так нежно прижимали ее. Ее голова упала ему на плечо. Больше не было сил. Ретт встряхнул ее.

— Скарлетт, ты меня слышишь? Я чувствую, что течение переменилось. Я чувствую, мы совсем недалеко от берега. Не сдавайся. Держись, моя ласточка. Скоро все закончится.

— …так холодно…

— Черт бы тебя побрал, Скарлетт О'Хара! Ты ни на что не годна! Слова подействовали. Голова поднялась, и в глазах снова появился разумный блеск.

— Дыши глубоко, — скомандовал Ретт. — Скоро приедем.

Он закрыл своей огромной рукой ее нос и рот и утащил под воду. Вынырнув с другой стороны корпуса, Ретт огляделся. Кругом ходили огромные волны.

— Почти дома, моя дорогая, — прошипел Ретт.

Он взял Скарлетт так, чтобы ее голова оставалась над водой и случайно не нырнула. И поплыл, аккуратно лавируя между волнами. Лил мелкий дождь, из-за сильного ветра он бил в лицо. Ретт прикрыл Скарлетт от надвигающейся сзади волны, она подняла их на свой гребень и понесла к берегу.

Ноги Ретта были сильно изранены, но он не обращал внимания. Он с трудом пробирался по песку. К месту, где можно было укрыться от дождя и ветра. Там он уложил Скарлетт на сухой песок.

Его голос срывался, когда он, растирая каждую часть ее тела, постоянно кричал ее имя, пытаясь пробудить ее сознание. Ретт убрал с ее лица волосы и стал тормошить ее бледные щеки. Наконец, Скарлетт открыла глаза цвета темного изумруда. Они мало что выражали. Скарлетт загребла ослабевшими руками песок и еле произнесла: «Земля». И тут же заплакала навзрыд.

Ретт одной рукой обнял ее и прижал к себе, другой рукой стал гладить по щекам, волосам, подбородку, шее.

— Моя дорогая, жизнь моя. Я думал, я тебя потеряю. Я думал, я убил тебя. Я думал… О, Скарлетт! Ты жива. Не плачь, дорогая, все кончилось. Ты спасена. Все в порядке.

Он стал целовать ее в щеки, в шею, в лоб. В ней начала пробуждаться жизнь, и она обняла его, принимая поцелуи.

И не было ни холода, ни дождя, ни слабости — только тепло горячих губ и тел и жар ладоней. И сила, которую она почувствовала, сжимая его плечи. И она чувствовала своей грудью, как бьется его сердце. Так же сильно, как и ее. «Я живу, живу! Да!» — кричала она снова и снова, со страстью отдаваясь Ретту.

«Он любит меня! „Какой я была дурой, что сомневалась“. Соленые и грубые губы Скарлетт расплылись в улыбке. Она открыла глаза. Ретт сидел рядом, поджав колени к лицу и опустив голову. Впервые она огляделась вокруг и почувствовала песок на спине. Так можно и замерзнуть навсегда. Надо было найти убежище, прежде чем снова заняться любовью. Ее коленки дрожали. „Совсем еще недавно нам было наплевать на погоду“. Она провела пальцем вдоль его спины. Он вздрогнул.

— Я не хотел тебя будить. Постарайся еще отдохнуть. Я пойду поищу место, где обсушиться и достать огня. На этих островах должны быть хижины.

— Я пойду с тобой, — заявила Скарлетт.

Ее ноги были укрыты свитером Ретта. И на ней самой был ее свитер. Она чувствовала неудобство из-за этой тяжести.

— Нет. Оставайся здесь.

Он скрылся за песчаными холмами, оставляя Скарлетт в недоумении.

— Ретт! Ты не можешь меня оставить. Я не хочу тебя отпускать!

Он даже не обернулся. Она только могла видеть иногда мелькающую между холмами его широкую спину, к которой прилипла влажная рубашка. На вершине холма он остановился. Огляделся вокруг и крикнул Скарлетт:

— Там домик! Я знаю, где мы! Вставай! Он вернулся, помог Скарлетт встать. Она с готовностью взяла его под руку.

Домики, которые построили чарльстонцы на близлежащих островах, служили защитой от сырых холодных ветров. Они стояли на столбах, чтобы их не заносило песками, и были сделаны на века, хотя казались хлипкими. Ретт знал, что там есть кухня и камни. И можно что-нибудь найти поесть. Как раз для тех, кого выбросило море.

Ретт легко сломал замок. Скарлетт вошла за ним. Почему Ретт так молчалив? Он не сказал ей почти ни слова, даже когда вел ее среди песчаных дюн. «Я так хочу слышать его голос, хочу, чтобы он сказал, что любит. Бог видит, он заставил меня ждать так долго».

Он нашел в шкафу теплый плед.

— Сними все мокрое и накройся. — Он сам укутал ее. — Я разведу огонь.

Скарлетт бросила свои панталоны и свитер в кучу и укуталась в одеяло.

Оно было такое теплое и сухое. Первый раз за много часов она была в тепле, но ее начинала пробивать дрожь.

Ретт принес сухих дров и развел огонь. Скарлетт подошла к огню.

— Почему ты не снимешь с себя мокрую одежду? — пыталась она заговорить. — Плед большой, и я с тобой поделюсь.

Ретт не ответил. Он возился у огня. Через некоторое время он сказал: