— даже голос, по-моему, никто ни разу не поднял, не говоря уже о чём-то более серьёзном, вроде физического насилия. Да и в принципе, тут по всем видно то, что они на собственном опыте понимают, как сейчас трудно приходиться этим детям. Отсюда и происходят их желания, всячески помогать этим детям.

Но вот когда дело доходит до ссор между собой, то… их хватает. Не то чтобы их много, но… достаточно. Некоторые их ссоры даже доходят до небольших стычек. Впрочем, ничего серьёзного я за семь дней так и не увидел. Да и, насколько я понял, влезают в эти стычки чаще всего одни и те же особы, которым без этого попросту не живётся. А некоторые ссоры и вовсе происходят между парочками — один раз я даже стал свидетелем того, как одна из девушек, крича среди ночи, выбрасывала из окна вещи мужчины, стоящего под этим окном. На утро, кстати говоря, как я понял, досталось потом обоим.

В общем, хоть они и хорошие люди, но никакой идиллией тут и не пахнет. С другой стороны, лично мне от осознания этого становиться лишь спокойнее. В том месте всё было, если не идеально, то почти идеально, и что по итогу? А здесь, пускай и хорошо, но до ненормальной идеальности, сразу напоминающей то место, явно далеко.

Что же до остального, о чём говорил тот мужчина, который, оказывается, является главой Ордена, то…

Нас действительно неплохо кормят и поют три раза в день — на завтра, обед и ужин; о нас заботятся — приглядывая, помогая с ушибами и обучая некоторым наукам и языкам в библиотеке; и нас тренируют — сейчас как в целом обращаться с холодным оружием и использовать его, а после, через некоторое время, как я понял, возьмутся и за обучение нас «Боевому духу», что является единственной альтернативой магии в этом мире.

И за всё это нас просят выполнять самую лёгкую работу, вроде расставленния там книг в библиотеке, подметания двора, стрижки кустов, уборки и подобное.

Как по мне, это не столько действительно необходимая работа для этого места, сколько просто способ привить детям принцип «получаешь-отдавай». Иначе говоря, пытаются донести до них… ценность денег, хотелось бы сказать, но так как тут никаких денег нет, то… то, что ничего за просто так им давать никто не будет.

В этом плане меня это место тоже более чем устраивает.

Ну и если смотреть в целом, то я провёл в этом месте всю неделю и так и не нашёл ничего, за что мог бы зацепиться глаз и из-за чего мне стоило бы хотя бы немного беспокоиться.

Кстати говоря, как я и предполагал, выслушивая тогда главу Ордена, никто из детей так и не покинул это место. И дело тут даже не в самом этом месте и том, насколько оно хорошее, а в том, что им по сути и идти-то некуда, а тут те, с кем они жили всю свою жизнь, так что их выбор был более чем предсказуем.

А что же до меня самого, то я принял решение ещё когда тот мужчина только закончил свой монолог.

— Решил, значит, уйти? — спросила только что подошедшая Нэнси.

— Да.

— А я знал, что так и будет, — самодовольно хмыкнул подошедший вместе с ней Дин.

— Точно решил? — переспросила Нэнси, косо взглянув на Дина. — Просто до этого ты об этом даже заикался…

— Да. Точно.

— И тебя никак не переубедить?

— Думаю, не стоит пытаться.

— Понятно.

— Ты хотя бы с Эмили попрощался?

Эмили — это имя той розоволосой девочки.

Она, помниться, над ним почти не думала — в тот же день его себе взяла. И только как-то потом мне рассказал, что это имя героини из одной книги, которая ей очень понравилась.

— Нет.

— Ну да, она бы его так хрен тогда отпустила так, либо сама следом увязалась, — усмехаясь, проговорил Дин, — так что ты умно поступил, сопляк.

И хоть и в грубой форме, но по сути он сказал так, как есть на самом деле.

Если бы я решил с ней попрощаться, то она увязалась бы за мной. А это доставит проблемы, как мне, так и ей самой. За эти семь дней я увидел минус в её привязанности ко мне — в отличии от других детей, она совершенно не пыталась наладить новые связи, всё время вместо этого предпочитая проводить либо в одиночку в своей комнате, либо со мной.

В таком возрасте ей нужно развиваться и двигаться дальше, а не зацикливаться на ком-то одном.

— А куда направляешься? — спросила Нэнси.

— К родителям, — услышав это, она удивлённо приподняла брови. — Дин мне рассказал, что такой цвет волос есть только у одного людского рода, — а теперь перевела на него строгий, обжигающий холодом взгляд.

Дин в ответ на это лишь поднял руки, показывая, что сдаётся. Нэнси вздохнула и перевела взгляд на меня:

— А он тебе рассказал, почему таких, как мы, потом не ждут обратно?

— Да.

— И ты всё равно хочешь пойти к ним?

— Да, но… по иной причине. Я хочу спросить у них, как такие, как они, ведутся на условия культа и поступают столь ужасно. И как они после этого спят по ночам.

Услышав это, даже Дин не стал отшучиваться, став на миг серьёзным.

Но это не единственная причина, по которой я ухожу. Однако им я об этом рассказывать не собираюсь.

— Ясно… — и проговорив это, она окинула меня взглядом и протянула мне наплечный мешочек и меч в ножнах. — Вот. Мы всем уходящем даём это. Там в мешке провизия на одного взрослого на три дня и три золотых — этого должно хватить надолго, если особо не тратиться по пустякам. И меч — тот самый, с которым ты тренировался эти дни.

— Спасибо, — сказал я, взяв меч и закинув тяжёлый мешок на плечо. — Вы вышли меня проводить?

— Она — да, — ответил Дин, — а я — нет.

— Тогда…

— Я иду с тобой, конечно же!

— Но… я не просил…

— Ой, да хватит, так будет только веселее!

— Но тебе ведь придётся уйти из Ордена…

— Да и насрать, — пожал он плечами.

Сколько общался с ним все эти десять дней, всё никак не могу понять, какой он человек. То он дурак-дураком, действующий безрассудно и откровенно глупо, то… взрослый и очень умный не по годам парень.

— Нэнси… — обратился я к ней в надежде на то, что она образумит и отговорит его.

— Пускай проваливает, если хочет.