— Еще две телеги с разным добром. — Он махнул куда-то за спину. — Не извольте беспокоиться, Франсуа с Мелетием сторожат.

— А они…

— Ну да. Ваши с сегодняшнего дня. Тоже рабы на конюшне. Они потомственные.

Ага, дошло до слушателя. Он себя ставит отдельно. Значит, родился свободным.

— Ты нет?

— Меня справедливо наказали, — без особой грусти, как о привычном, сказал Ситрик. — По пьяни человека убил. И нет бы за дело… Я и не знаю за что. Дурею я от выпивки. Себя не помню. Вы уж того… не позволяйте.

— Сечь? — деловито спросил Блор.

— Ну холодной воды пару ведер достаточно, — отказался тот. — Обычно помогает.

«То есть иногда нет, — догадался свежеиспеченный рабовладелец. — Ну ладно, сразу продавать, чтобы избавиться от неприятностей, неудобно. Посмотрю. Хотя натурально за преступления раба отвечает хозяин. Я могу его убить, продать, но когда опять напьется — виру, или как его по-северному, вергельд, мне выплачивать».

— Да, — вспомнил, — а что на телегах?

— Сейчас. — Ситрик полез в висящую здесь же на столбе котомку, извлек оттуда уже сильно помятый листок, разгладил большими корявыми грязными пальцами и вручил хозяину. — Согласно описи, проведенной по приказу господина Николаса. Здесь и подпись фем Делтара, — показывая на нижнюю строчку.

Что за птица Делтар, Блор не имел понятия. Наверное, очередной эконом. Должна присутствовать парочка дополнительных. Здешнее хозяйство да и сами земли нуждаются в присмотре.

Он не особо волновался на этот счет. Гораздо больше его заинтересовал сверток в котомке, от которого шел аппетитный запах. Аж в пустом со вчерашнего вечера животе забурчало. Даже требовать не понадобилось. В статусе владельца явно имеются приятные моменты.

Протянул руку и получил замечательно вкусный кусок свежего хлеба, не иначе тот же каравай, частью которого он кормил лошадей, с толстым, хорошо прожаренным ломтем свинины и уже почищенной луковицей. Так и трескал, стараясь не капать жиром на одежду и полученный документ.

На третьем куске нежданная радость закончилась, Блор машинально облизал жирные пальцы, вытер об и без того не первой чистоты штаны. Чтение оказалось впечатляющим донельзя. Список состоял из множества пунктов, и все вещи представляли собой немалую ценность.

Чего там только не присутствовало: шкурки бобров, песцов, белок, лис и даже соболей. Отделанные мехом вещи. Несколько штук ткани — шерсть, шелк, парча. Оружие, посуда, включая серебряную, на несколько персон, — все тщательно перечислено — шесть кубков, шесть чашек, четыре кувшина, четыре блюда, двадцать четыре тарелки, столько же ложек и солонки. Общая стоимость указана в двести сорок больших империалов.

Вот уж не рассчитывал когда-нибудь есть на серебре. Неприлично дорогой набор. Стеклянные, медные чеканные изделия, бочонок с дорогим вином, ставленый мед двадцати- и сорокалетней выдержки (такого он никогда не пробовал, исключительно слышал враки — в трактирах не подают) — и еще, и еще, и еще, включая опять же серебряный ночной сосуд. Совсем дурью маются. В первую очередь продать. Он вполне может и обычным горшком обойтись, а деньги позарез требуются.

— Госпожа очень щедра, — сказал он вслух. — Пойдем, покажешь.

— Я не очень хорошо ее знаю, — сказал раб на ходу, — она последние годы не бывала в Кнауте, но слышал разные истории. Всегда достойно награждала. За павшую на ее службе лошадь воздаст двумя. И правильно делает. Богатство фема заключается в сильных руках верных кнехтов, а не в мешках серебра у него на чердаке. Лорд Витри этого не хотел понимать. Сквалыга был, простите меня за резкость по отношению к родичу леди. За лишний медный «ноготь» готов удавиться. Самолично проверял, сколько крупы в котел на кухне идет, и отмерял жменями ячмень для лошадей. Будто я лично съем дополнительную горсть!

«Ну да, а серебряный сосуд для важнейшего дела прикупить не забыл, — без особого уважения подумал Блор. — Жалко, не из золота с драгоценными камнями. Уж точно мне бы надолго хватило».

Двое молодых, почти подростков, вскочили при виде подошедших.

— Франсуа, — показал Ситрик на правого. — Мелетий, — на левого.

Кроме кучерявости у Франсуа, они ничем не отличались. Одинаково ободранные штаны и рубаха, в заплатах, и босые, черные от грязи ноги. Блор сделал себе зарубку на память. При первой возможности приодеть поприличнее. Хоть и рабы, а тоже люди.

Смотрели они с ощутимой боязливостью. Вот Ситрик не мельтешил и вел себя с достоинством. Но оно и понятно. Любой хозяин может убить раба, и это порицается окружающими, но преступлением не является. Сделать с собственным имуществом любой человек волен что угодно. А они именно являются по всем законам собственностью, и неизвестно еще, чего ждать от смены господина.

— Пока ступайте, — махнул рукой Блор неопределенно.

Что приказывать, он имел самое смутное понятие. До сих пор ему многочисленные начальники давали наставления и указания.

— Наотдыхались здесь, — зарычал недовольно Ситрик. — Подмести быстренько пол и возле здания. Ну?

Судя по скорости, с которой ребята умчались, один хозяин здесь уже имелся.

Блор подошел к телеге, откинул холстину сверху и извлек наружу из кучи вещей смутно знакомую саблю. Утром ею бывший лорд размахивал. Тут не ошибешься — на рукоятке медвежья морда. Глаза как бы не рубиновые. Камни кроваво-красные. Очень красиво и совершенно излишне для боевого оружия.

Достал из богато разукрашенных ножен с металлическими накладками и узором из листьев в виде гравировки сам клинок. Очень широкий и непривычно короткий, со слабым изгибом и острым концом. Гарда маленькая и руку плохо защищает. Зато надпись присутствует: «Изготовлена в мастерской Юстава».

— Чирогское изделие, — подсказал Ситрик. — Рукоятка из моржовой кости.

— Не слоновья? — спросил Блор с подколкой. — Разбираешься?

— Если честно — нет. Мое дело лошади. А это просто слышал, как купец расписывал достоинства.

— Самое важное в оружии — вовсе не его внешняя красота, — без всякого почтения бросая саблю в ножны, наставительно заявил Блор.

— Зато обошлась при покупке в семьсот пятьдесят двойных империалов. Чирогское оружие известно далеко за пределами наших провинций.

— Ее даже не продашь! Никто не возьмет за такую сумму, а дешевле отдавать — себя на смех выставить. Если у бывшего хозяина и остальное столь же красивое и бесполезное…

— Нет, нет. Есть и обычные кольчуги, а также кроме парадного доспеха и простой, но не менее прочный. На вас, — он окинул взглядом, — подгонять придется. Но ежели что, всегда люди подскажут, кому сбыть за процент небольшой, чтобы на юга отвезли, или переделать. В Кнауте есть все, — сказано было с глубокой убежденностью, — и хорошие оружейники, и великолепные мастера. И даже честные купцы.

Блор невольно рассмеялся.