А из-за Рабз.

Я и заподозрить не могла, что наша жертва, Элли, сообщит мне о том, что мой муж планировал другое, финальное надувательство еще более грандиозного масштаба. Он собирался обмануть меня.

Но он сам не подозревал, что Элли выдала мне его тайну.

Детектив Корнелл Тремейн находится на месте свидетеля. Мне он не нравится; я не могу читать его, как книгу. Думаю, в его характере есть скверные черты. Во время предыдущих показаний он уже описал суду криминалистические подробности расследования, но Лоррингтон снова вызвал его.

— Сержант Корнелл, — говорит Лоррингтон. — Вы можете резюмировать некоторые факты для суда? Волосы, обнаруженные на липучке бейсбольной кепки «Найк»… Кому они принадлежали?

Лицо сержанта остается почти неподвижным, когда он отвечает:

— Как я упоминал ранее, это были синтетические волосы. От парика.

— Значит, они не принадлежали обвиняемой?

— Нет, сэр.

— А кровь на кепке?

— Анализ ДНК показывает совпадение с кровью Элли Хартли. Кепка была окровавлена во время предыдущего инцидента и оставлена в гараже.

— Значит, это не кровь моей клиентки?

— Нет, сэр.

— А кровь на ноже?

— Было установлено, что в основном кровь принадлежала покойному Мартину Крессуэлл-Смиту. Очень небольшие следы, принадлежавшие Элли Хартли, также остались от предыдущего инцидента на яхте.

— В старом фермерском доме были найдены отпечатки моей подзащитной, миссис Сабрины Крессуэлл-Смит?

— Ответ отрицательный.

Лоррингтон медленно кивает.

— Есть ли вообще какие-либо свидетельства того, что обвиняемая когда-либо посещала этот дом?

— Нет, сэр. Но она работала вместе с сообщником, находившимся в этом доме.

— Вы имеете в виду того загадочного «байкера», которого видели пристающим к моей клиентке?

— Мы считаем, что он действовал вместе с миссис Крессуэлл-Смит. Она пользовалась его услугами для доставки контрабандного препарата, адресованного Элли Хартли с целью предать огласке ее наркотическую зависимость и подготовить обстоятельства ее вероятной смерти.

С галереи доносится гул шепотков.

— Детектив, — Лоррингтон внезапно повышает голос. — Вы не предоставили никаких физических улик, никаких свидетельских показаний и вообще никаких доказательств связи моей клиентки с этим таинственным байкером. Вы не представили доказательств, что она инструктировала его. Вы даже не определили, кем является этот неуловимый человек. Более того, один из ваших ключевых сотрудников в этом расследовании, констебль Грег Эббот, спал с моей подзащитной. Другой ваш ключевой сотрудник, старший констебль Лорел Бьянки, имеет историю полицейского насилия, в чем она сама призналась перед судом. Она удочерила ребенка, который прятался под кроватью во время этой сцены и видел происходящее. Констебль Бьянки крайне решительно, можно сказать, радикально подходит к проблеме мужского насилия. Для нее это глубоко личное дело. Да, она попыталась оставить свой крестовый подход и неудачную полицейскую карьеру в Сиднее. Да, она постаралась вести себя тихо и восстановить свою репутацию в Джервис-Бэй. Но потом она познакомилась с Элли Хартли и увидела ее синяки. По своему собственному признанию перед судом, констебль Бьянки опасалась за ее безопасность. Я заявляю перед судом, что констебль Бьянки с самого начала испытывала ненависть к Мартину Крессуэлл-Смиту и не являлась непредубежденным следователем. Кроме того, она лично доставила контрабандные препараты в дом на Бонни-Ривер. Это необъективное расследование, ваша честь, и я не могу назвать его чистым или справедливым.

Он поворачивается к присяжным:

— Убийство состоит из двух элементов. Как я заявил в начале этого судебного процесса, должно существовать доказанное намерение убийства. И должно быть доказано, что обвиняемый фактически совершил убийство, — он делает выразительную паузу и поочередно обводит взглядом присяжных. — Я заявляю перед судом, что обвинение не смогло предоставить убедительное доказательство жизненно важной половины этого уравнения. Да, можно утверждать, что обвиняемая, миссис Крессуэлл-Смит, хотела убить мужчину, которого она когда-то любила, с которым она жила с тех пор, как ей исполнилось пятнадцать лет, и который изменил ей, присвоил средства, которые она считала своими, и который собирался сбежать со своей любовницей в страну, где нет договора об экстрадиции преступников. Да, можно утверждать, что Сабрина Крессуэлл-Смит была аферисткой, что она обманывала людей и мошеннически завладевала их деньгами. Можно даже утверждать, что когда она узнала о двуличности, измене и последнем мошенничестве своего мужа, то прониклась к нему таким презрением, что ей хотелось уничтожить его. Но! — он поднимает палец в воздух. — Но она этого не сделала.

Лоррингтон снова делает паузу, подтверждающую вескость его доводов.

— Детектив Корнелл, — произносит он и поворачивается к полицейскому из отдела убийств. — Существует ли возможность, что кто-то еще нанял этого таинственного байкера или другого человека для убийства Мартина Крессуэлл-Смита, возможно, кого-то из его прошлого, которого он обманул и который затаил на него обиду на предыдущее мошенничество? Или это был тот, кто развесил в Агнес-Бэзин экстремистские плакаты, призывавшие к его убийству?

Молчание.

— Сержант Корнелл? — произносит судья Парр.

Детектив нерешительно откашливается.

— Это возможно, сэр, но следы пыток позволяют предполагать…

— Предполагать! — Лоррингтон картинно разворачивается в сторону присяжных и тычет пальцем в воздух. — Вы это слышали — «предполагать»? И это все, что у них есть? Предположение?

Когда он поворачивается к Корнеллу, двери судебного помещения распахиваются настежь. Барристер замирает на месте. Судебный поверенный поспешно направляется по проходу и сворачивает в сторону обвинения. Он наклоняется к солиситору и что-то шепчет ему на ухо. Солиситор что-то шепчет на ухо Кониковой. В то же время известная журналистка Мелоди Уоттс встает и едва ли не бегом устремляется к выходу. Двое полицейских следуют ее примеру. Что-то происходит, но что именно?

Прежде чем Лоррингтон успевает заговорить, Коникова поднимается с места:

— Ваша честь, можно обратиться к суду?

— В чем дело, госпожа прокурор? — спрашивает судья.

— Мы… у нас появились новые… обстоятельства. Мы получили новые улики и, возможно, нового свидетеля.

— Возражаю, — резко говорит Лорринтон. Он выглядит обеспокоенным. Мне вдруг становится страшно. — Нам не сообщали об этом.

— Это крайне необычно, госпожа прокурор, — говорит судья.

— Это обстоятельство только что было доведено до нашего сведения.