Элизабет взахлеб рассказывала Весту о своем детстве. Ее прекрасные глаза сияли, и Вест не мог насмотреться на нее, ловил каждое движение ее изящных рук и каждый звук ее мелодичного голоса. В мерцающем свете звезд она выглядела такой юной и очаровательной, как будто все еще была доверчивой маленькой девочкой.

Вест слушал рассказы Элизабет и представлял себе прелестную девочку с золотистыми локонами, стоящую на ступеньках роскошного особняка на берегу реки в Натчезе. Хорошенькую золотоволосую малышку, окруженную заботой, вниманием и любовью всей семьи.

Элизабет продолжала говорить, и Вест вдруг понял, что ей едва минуло девятнадцать лет, когда похотливый офицер Конфедерации попытался ее изнасиловать. Она была почти ребенком, невинной девочкой, пытавшейся защитить себя от недостойных посягательств полковника Доббса. Мерзавец получил по заслугам!

Чувство негодования мгновенно сменилось ощущением собственной вины. Да ведь он ничем не лучше Доббса! Он коварно соблазнил ее, когда она, беспомощная и испуганная, была брошена в камеру смертников. Он даже не потрудился спросить, что с ней произошло! Охваченный страстью, он отбросил прочь мелькнувшую было мысль о том, что она девственница.

Воспоминания о той давней, но незабываемой ночи нахлынули с новой силой. Боже милостивый, как он мог быть таким бессердечным и слепым! Болью в сердце отозвалась мысль о беззащитной невинной девушке, которую он так безжалостно соблазнил. Протянув к Элизабет руку, Вест нежно коснулся ее щеки и проговорил:

– Любимая, прости меня! Прости! Я причинил тебе столько боли. Клянусь, я готов чем угодно искупить свою вину!

С бесконечной нежностью глядя на Веста, Элизабет ответила:

– Я знаю, Вест!

Перед ним была уже не маленькая девочка, а гордая, прекрасная, обольстительная женщина. Элизабет положила руку ему на грудь, облизала губы и задорно спросила:

– Знаешь, чего мне сейчас хочется больше всего на свете?

– Скажи мне, детка!

– Побольше персикового пирога!

Вест весело рассмеялся и, сжав Элизабет в объятиях, нежно поцеловал.

– Ты даже представить себе не можешь, как сильно я тебя люблю!

– Докажи, – прошептала Элизабет.

В небе забрезжил рассвет, когда, утомленные ласками, Элизабет и Вест вернулись в лагерь. Держась за руки, они вышли на поляну. Возле костра, уставившись безразличным взглядом на тлеющие угли, сидел Эдмунд. Посмотрев в глаза Элизабет, Вест ободряюще сжал ее маленькую руку. Увидев их, Эдмунд не выразил ни изумления, ни негодования. Услышав признание, что они любят друг друга, он не был ни возмущен, ни шокирован. Он молча принял известие о предстоящем разрыве между Элизабет и Дэйном и ни разу не прервал Веста, который брал всю вину на себя.

– Эдмунд, – с волнением в голосе начала Элизабет, – надеюсь, когда-нибудь ты сможешь простить меня…

– Моя дорогая, – прервал ее Эдмунд, – я сам был не до конца честен с тобой. Мы с нашим агентом в Санта-Фе Мартином Эксли не предупредили тебя, что Дэйн и Мартин были почти уверены, что найдут золото Грейсона. – Эдмунд потер покрасневшие глаза и горько вздохнул: – По правде говоря, я просто вынудил тебя выйти замуж за Дэйна. Это был единственный шанс поправить мои дела.

Слабым голосом Эдмунд принялся рассказывать о том, что он разорился, что удача отвернулась от него и что он был вынужден продать драгоценности своей жены, чтобы оплатить экспедицию и поиски Дэйна. Придя в ужас при мысли, что он может потерять свою дорогую Луизу, Эдмунд мог надеяться только на золото Грейсона.

– Элизабет, – с трудом переводя дыхание, продолжал Эдмунд, – прости меня. Я у вас обоих должен просить прощения, ведь я давно заметил, как вас влечет друг к другу. Если б вы только знали, как меня мучила совесть и как трудно было решиться открыть всю правду! Элизабет, – добавил он с грустной улыбкой, – ты слишком хороша для Дэйна. Он недостоин тебя, он никогда не смог бы сделать тебя счастливой. Думаю, что он никогда никого не любил, кроме самого себя! – с отчаянием в голосе воскликнул Эдмунд. – Жадность и страх нищеты и меня сделали бессовестным обманщиком!

Элизабет подошла к Эдмунду и коснулась его плеча.

– Нет, Эдмунд, это не жадность, а любовь к Луизе руководила тобой. Теперь я могу понять человека, который готов на все, лишь бы не потерять свою любовь.

Эдмунд поднял глаза, и она увидела в них печаль и понимание.

– Ты умная, добрая и чуткая женщина, Элизабет, – с дрожью в голосе произнес Эдмунд.

– Нет, Эдмунд, я просто женщина, узнавшая любовь! – нежно глядя на Веста, ответила Элизабет.

Взволнованный, Вест осторожно привлек ее к себе.

– Если мы найдем золото, – продолжала Элизабет, – половина его будет принадлежать тебе, Эдмунд!

– Нет-нет, Элизабет, я даже слушать об этом не желаю! – воскликнул Эдмунд и обратился к Весту: – Вест, я не могу…

– Ты ведь слышал, что сказала леди, – перебил его Вест, улыбаясь. – Ты финансировал эту экспедицию, Эд, и, безусловно, имеешь право на половину сокровищ, если, конечно, они будут найдены.

Наутро обнаружилось, что ночью сбежали четверо мексиканцев. Вест был нисколько не удивлен. Экспедиция продвигалась все дальше и дальше в глубь территории навахо, а с этой землей были связаны самые таинственные и страшные поверья индейцев. А мексиканцы такие же суеверные, как и индейцы. Обрушившиеся с неба потоки воды были для невежественных крестьян грозным предупреждением о том, что они перешли запретную черту.

Вест внимательно вглядывался в бронзовые лица оставшихся мексиканцев. В их глазах поселился страх, и Вест был совсем не уверен, что они дойдут с ними до конца. Взнуздывая свою лошадь, Вест поглядывал то на одного, то на другого.

Первым, кого Элизабет увидела, пробудившись ото сна, был Вест. Он стоял к ней спиной, поднимая седло на спину лошади, и Элизабет в который раз залюбовалась игрой его сильных упругих мускулов.

Ей подали кружку с дымящимся кофе. Она пила горячий напиток и не сводила глаз с Веста. При одном воспоминании о вчерашней ночи под звездным небом по всему ее телу разлилось приятное тепло. Она все еще ощущала прикосновения его губ и рук.

Вест затянул подпругу и повернулся лицом к Элизабет. Она ахнула: густой черной бороды не было и в помине. Красивое, бронзовое от загара лицо Веста было гладко выбрито, а черные волосы – тщательно расчесаны. На его губах блуждала обычная беспечная усмешка, и это знакомое Элизабет выражение его лица удержало ее от того, чтобы броситься к нему в объятия.

Будто прочитав мысли Элизабет, Вест подошел к ней, наклонился и поцеловал прямо в губы.

– Доброе утро, любимая! – улыбнулся он. – Ты все еще любишь меня? – Его глаза светились счастьем. Не в силах произнести ни слова в ответ, Элизабет лишь кивнула. Вест привлек ее к себе и прошептал: – Понятно, я тоже тебя люблю!