— Мы должны в конце концов определить направление, — сухо проговорила Соня.

— Или время, — пробормотал Граймс больше для себя, чем для нее.

Видя ее нетерпение, он вздохнул: ее красивый рот был сжат. Граймс хорошо знал, что Соня, несмотря на ее пост начальника Службы Опознания Федерации, воспринимала корабли как неизбежное зло, как неудобный транспорт, необходимый, чтобы попасть из пункта А в пункт Б. Она страдала легкой клаустрофобией, хорошо скрываемой и контролируемой. Для нее маленькие искусственные планетоиды были тюрьмами, которые лучше всего как можно скорее покинуть.

— Ммм… — проворчал Граймс.

Он медленно и старательно набил трубку и закурил. Действуя машинально, он думал о том, что нужно напомнить офицеру интендантства тщательно проверить остатки продуктов. «Дальний поиск» с его гидропониками и дрожжами, с его баками с культурами тканей и водорослей, был системой экологически замкнутого круга, способной почти неограниченно обеспечивать жизнь его экипажу, но избыток и роскошь потихоньку сходили на нет. Например, на ферме не было больше табака. А рос ли табак где-нибудь во Вселенной? И кто узнал бы его, увидев в натуральном виде? В списке «Поиска» не было ботаника.

— Командир? — Снова Карнаби.

«Молодой кретин», — без злобы подумал Граймс и медленно ответил: — Я полагаю, что мы можем вернуться туда, где находится «Интрус», или где он находился, или где будет находиться… Во всяком случае, еще многое предстоит сделать…

— Командир?

Граймс строго посмотрел на молодого человека. Какая муха его укусила? Ведь он штурман, не так ли? И до сих пор делал все правильно.

— А где находится «Интрус», командир?

«Поставьте солнце Макбет и Кинсольвинг на одну линию, — подумал Граймс, — и держите этот курс пятьдесят световых лет…» — Он произнес эти слова про себя. Такая инструкция была бы хороша несколько недель назад, когда «Дальний поиск» отлетал из Потерянного Порта… Тогда она соответствовала бы показаниям хронометров корабля и его местоположению, известному экипажу. Но стрелки часов повернулись не на несколько минут, часов, дней или даже веков, а на тысячелетия. «Дальний поиск» заблудился во времени и пространстве. Граймс смутно ощущал извилистые складки энергоматерии Галактики, стелющееся протяжение дуг и спиралей, рождение и смерть солнц и планет. Существовала ли по-прежнему Земля, колыбель человечества? Шагал ли по поверхности своей планеты человек, или первое млекопитающее с ужасом убегало от огромных когтистых лап динозавра?

— Есть солнце Кинсольвинга, командир, — заявил Карнаби.

— Если мир, который мы покинули, действительно Кинсольвинг, — проворчал Граймс.

— Я не могу опознать Макбет, — добавил штурман.

— Но мы должны лететь куда-нибудь, — настаивала Соня.

Капитан Далзелл, командир моряков «Поиска», вмешался в разговор. Это был маленький подвижный человек, чем-то неуловимо напоминающий терьера. Он нашел время переодеться, и теперь был в униформе цвета хаки, чистой и отлично выглаженной.

— Мы знали, командор, что Кинсольвинг обитаем…

— Но не захотели делить его, ведь мы для этого слишком деликатны, — сыронизировал Вильямс.

Он, как Граймс и большинство остальных, был еще в тренировочных брюках, длинных и грязных, и в видавшей виды куртке — привычное сочетание повседневной одежды. Но даже в этом простом костюме, без погон и знаков различия, он все равно имел вид астронавта, тогда как капитан в униформе походил на солдата.

— Нет необходимости «делить», командор Вильямс, — возразил Далзелл. — Мои люди хорошо обучены, и у нас на борту имеется артиллерия.

— Это верно, — согласился Хендрик.

«Слишком любит свои игрушки», — подумал Граймс, взглянув на артиллерийского офицера, толстого, светловолосого и бородатого.

— Люди — это всего лишь люди, — прошептала Соня. Граймс устало, но твердо заявил:

— Оставим Друтену и Конденбергу охранять их проклятую планету и пусть они живут, как хотят, Ведь это у нас корабль, а не у них.

— И корабль, — ядовито сказала ему Соня, — сделан для того, чтобы лететь куда-нибудь. Я говорю на случай, если ты об этом забыл.

— Но куда, мистрисс? — спросил Карнаби. — Куда?

Граймс проворчал что-то неразборчивое и снова зажег свою трубку. Он повернулся к Майхью, офицеру связи.

Большой и нескладный телепат улыбнулся ему. Улыбка смягчила резкие черты лица Майхью, ставшего внезапно симпатичным.

— Я могу связаться с людьми, которых мы оставили на Кинсольвинге, хотя их лишь горстка. Но боюсь, что если бы мысли могли убивать, мы были бы уже мертвы.

— А… «Интрус»?

— Я… я попытаюсь, командор. Но досягаемость, если «Интрус» еще там, где мы видели его в последний раз, предельна. Снаружи… ни шепота.

— А изнутри? — спросил Граймс, указывая на визир, через который различалась далекая, светящаяся галактика Лентилла.

— Одно… одно дыхание… Там есть жизнь, командор, сознательная жизнь.

— Какого рода жизнь?

— Я… я не могу этого сказать. Эманации идут слишком издалека. Они почти неразличимы.

— Но там есть что-то, — утверждал Граймс. — Что-то или кто-то, способный связно думать. М-м-м… Мистер Даниелс?

— Да, командир?

Офицер электронной связи оторвался от приемника. Его смуглое и немного надутое лицо выражало досаду.

— Ну что, Даниелс?

— Ни малейшего чириканья, командир. Я пытался связаться с постом КНТ и с Карлотти. Может быть, если я попробую еще на длинных, из главного поста…

— Сделайте это и немедленно доложите, если вам больше повезет.

Тем временем «Поиск» удалялся от планеты Кинсольвинг. У корабля не было определенного направления, но, следуя этим странным курсом, он ничем не рисковал. Граймс, по крайней мере, на это надеялся.

— Мистер Карнаби, возьмите направление на Землю. Когда мы будем там, нам нужно будет точно определить, в какое время мы попали. Немедленно поверните.

— Но, командир… Земля… Как мы сможем ее найти? У нас нет карт, и компьютер не был запрограммирован на такое путешествие. Даже угадав правильное направление по спирали, мы рискуем прожить несколько жизней, прежде чем найдем Землю.

— Мы что-нибудь придумает, — заявил Граймс с вновь обретенной уверенностью. — А пока направьте корабль на центр Лентилла.

Он поудобнее устроился в своем кресле, с удовольствием прислушиваясь к жужжанию огромных, направленных, слегка вибрирующих гироскопов. Он почти не замечал давления, прижимавшего его тело к креслу, в то время как центробежная сила заменялась силой тяжести. Потом Галактика Лентилла слабо засветилась посредине круглого визира, и гироскопы, выполнив свою задачу, замолкли. Вместо их жужжания раздался длинный, пронзительный свист двигателя Маншенна, роторы которого теперь работали, увлекая корабль и его экипаж через кривизну континуума. Дезориентация во времени и пространстве создавала у всех присутствующих впечатление повторения этого полета. Граймс же вдруг почувствовал себя странно одиноким. Позднее, к своему удовлетворению, он обнаружил причины этого почти невыносимого по интенсивности ощущения. В его собственном времени было бесконечное количество вселенных, и там, на краю Галактики, грани между этими вселенными были зыбки и расплывчаты.