— Есть средство для этого?

— Да, существует некий рецепт, о нем много болтают, но я не знаю вампира, который бы выжил, воспользовавшись им. Напротив, мне известно, как долго и мучительно умирали некоторые.

— Но что это? Как действует?

— Средство состоит из разных специй и трав, которые должны быть собраны в ночь полнолуния, перемешаны и сварены в канун праздника Всех Святых и приняты вампиром на восходе следующего дня.

Габриель вздрогнул. Он уже успел испробовать действие солнечных лучей на своем лице. Несмотря на краткость, это было страшно мучительно. Ему было невыносимо больно даже подумать о той жуткой агонии, через которую прошли перед своим концом пожелавшие отречься от бессмертия вампиры.

— У тебя есть рецепт?

Киллан кивнул:

— Однако я прошу тебя подумать хорошенько, прежде чем воспользоваться им. Переход к жизни через смерть весьма болезнен. Он может оказаться для тебя фатальным.

— Почему ты решил пренебречь Черным Даром? — бесстыдно вмешалась Сидель, в ее черных глазах горел вызов. — Неужели тебе достаточно будет прожить несколько десятков лет с этой ничтожной смертной и умереть когда в твоем распоряжении все женщины мира.

— Сидель! — властно остановил ее Киллан. — Разве я не предупреждал тебя, что мы здесь гости? Я не потерплю твоей наглости.

Какое-то время она продолжала смотреть на Габриеля, сверкая глазами, в которых светились страсть и вожделение. Затем отвела взгляд.

«Она хочет Габриеля, — подумала Сара. — Не кровь, а его тело…»

— Если ты не хочешь разлучаться с этой женщиной, не лучше ли будет сделать ее одной из нас? — спросил Киллан.

— Она не хочет этого, — ответил Габриэль.

Удивление промелькнуло в глазах Киллана.

— Ее согласия и не требуется.

Сара чуть не задохнулась, напуганная хищным выражением его лица и холодным трезвым тоном.

Сидель рванулась из своего кресла.

— Скажи мне, Джованни, — проворковала она. — Помог ли ты уже кому-нибудь стать вампиром?

— Нет.

— Никогда и никому? — В голосе Киллана явно звучало удивление. — Тогда стоит попробовать. Хотя бы раз за сотню лет. Тебе не станет плохо, напротив…

— Возможно, но я не хочу провести ее через это. — Габриель слегка сжал руку Сары, чтобы ободрить ее. — Тем более против ее воли.

— Разумеется, тебе решать. Раз это твой выбор…

— Нет, — откликнулся Габриель. — Это ее выбор.

— Мне нравится твоя сдержанность.

— Неужели ты никогда не хотел ее крови? — спросила Сидель с наивным любопытством.

— Разумеется, хотел, — нахмурился Габриель.

Сидель взглянула на Сару с явным негодованием.

— И ты отказала ему?

Сара встала, сжимая кулаки и глядя на Сидель сузившимися от гнева глазами.

— Вон из моего дома!

Сидель вскочила:

— Как ты осмеливаешься говорить со мной в таком тоне?!

— Убирайся!

— Сара. — Габриель встал и положил руку ей на плечо. — Успокойся.

— Я не желаю успокаиваться и не желаю, чтобы она смотрела на тебя, облизываясь, как на спелую сливу.

— Сара. — В голосе Габриеля звучало предупреждение.

Киллан легко поднялся.

— Пожалуй, нам пора, Джованни, — сказал он. — Думаю, в следующий раз нам лучше встретиться где-нибудь в другом месте.

Габриель на минуту задумался.

— Дом у подножья холма свободен. Я буду ждать вас там завтра ночью.

Киллан кивнул:

— В полночь.

— Час ведьм? — изумился Габриель. — Думаю, это как раз подходящее время для подобной встречи.

Киллан коротко кивнул в сторону Сары.

— Я хочу извиниться за грубость Сидель. Мадемуазель. Джованни. — Он окинул своих подопечных резким взглядом и покинул комнату. Делано поспешил за ним.

Сидель повиновалась с явной неохотой. Уже у двери она обернулась к Габриелю. Во взгляде ее сквозили похоть и приглашение.

— Au revoir, дорогуша, — нежно проворковала она и, окинув Сару коротким ненавидящим взглядом, удалилась; на губах ее блуждала чувственная улыбка.

— Проклятье! — воскликнула Сара. — Я бы с удовольствием выцарапала ее наглые глаза!

— Не слишком разумно для смертных сердить вампира, — сухо заметил Габриель. — Тем более такого ожесточенного, как Сидель.

— Может быть, тебе лучше воспользоваться ее приглашением? — резко ответила Сара. — Догони ее, наверняка она еще недалеко ушла или даже поджидает тебя снаружи.

— Сара…

— Она не сводила с тебя глаз!

— В этом моя вина?

— Да! Если бы ты не был так хорош собой…

На этот раз он рассмеялся. В темно-серых глазах светилось изумление.

— Ты ревнива?

— Да, черт побери!

— Я должен уничтожить ее ради твоего спокойствия?

Он сказал это случайно, мимоходом. Сара была уверена, что он шутит, пока не всмотрелась в его лицо.

— И ты бы сделал это?

Габриель пожал плечами:

— Если ты хочешь…

— Нет.

— У тебя нет ни малейшей причины ревновать, дорогая, мое сердце принадлежит лишь тебе. — Взгляд его, сумрачный и напряженный, задержался на ее лице. — Одной тебе. Так было и так будет всегда.

Эти слова, произнесенные с такой нежностью и искренностью, заставили Сару понять, насколько глупым был ее гнев на самом деле.

Вздохнув, она склонилась головой к его груди.

— Что ты намерен делать?

— О чем ты?

— Я об этом средстве, которое может помочь…

— Не знаю, я даже не уверен, что оно может помочь, — ответил он, хотя уже знал, что непременно испробует его на себе, невзирая на смертельную опасность. Они с Сарой не могут так жить дальше. Если он не сумеет избавиться от своего проклятия, то, возможно, будет лучше, если он умрет. Пройдет время, и Сара забудет его, сможет снова выйти замуж, иметь детей, о которых, он знал, она так тоскует.

— Думаю, нам лучше забыть о нем, — сказала Сара. — Я не хочу, чтобы ты рисковал жизнью из-за меня. Ты окажешься на волосок от смерти, ты можешь…

Он кивнул, вспоминая следы, оставленные однажды солнцем на его лице и руках, мучительную боль, страх, что он не успеет убежать и сгорит.

— Идем, — сказал он, поднимая ее на руки. — До восхода осталось всего несколько часов, и я хочу провести их с тобой.