Хотя другие страны, от Нигерии до Индонезии и Индии, тоже развиваются быстро, им нечего противопоставить геоэкономическому могуществу Китая. Даже если Китай выделяется среди прочих государств размерами рынка и темпами роста, этих характеристик самих по себе недостаточно, чтобы объяснить геоэкономический потенциал КНР. На самом деле здесь нужно учитывать четыре дополнительных фактора, которые показывают, каким образом Китай трансформирует силу своего внутреннего рынка в геоэкономический рычаг. По порядку: во-первых, Пекин строго контролирует доступ на свой внутренний рынок; во-вторых, Китай имеет возможность переориентировать внутренний спрос на геополитические цели; в-третьих, в теории и на практике налицо общее согласие относительно того, что китайский внутренний рынок слишком велик, чтобы его игнорировали другие государства; в-четвертых, траектория роста такова, что другие страны сознают цену последствий для попыток помешать Пекину. Все вместе, эти характеристики внутреннего рынка существенно облегчают для КНР использование торговли и инвестиций в качестве рычагов государственного управления.

Влияние на сырьевые и энергетические потоки

В главе 3 были выделены три базовые переменные, определяющие, насколько успешно та или иная страна сможет, посредством своей энергетической и сырьевой политики, воздействовать на свое геоэкономическое положение: это сила монополий (владение рынком), сила монопсонии (влияние, проистекающее из статуса ведущего мирового потребителя) и позиция посредника между крупнейшими продавцами и покупателями. В настоящее время Китай может претендовать только на один из этих «титулов» (наиболее активного в мире потребителя энергии), однако страна ухитряется использовать и другие преимущества, так сказать, восполняя данное «упущение».

Наверное, лучшим из свежих примеров будет тридцатилетний контракт на поставки газа из России. Сделка, о которой объявили в мае 2014 года, после десяти лет переговоров, характеризуется явным преобладанием интересов Пекина[759]. Также этот контракт демонстрирует стремление Китая найти маршруты поставки энергоресурсов в обход морских путей, контролируемых ВМС США. По итогам сделки должно произойти увеличение поставок газа в регион (что приведет к снижению цен). Данная сделка между Россией и Китаем удостоилась пристального внимания прессы, однако всего годом ранее Китай заключил соглашение с Туркменистаном, вдвое больше по объемам, чем контракт с Москвой[760]. На фоне нарастания опасений по поводу российского неоимпериализма по всей Средней Азии туркменские чиновники поспешили охарактеризовать соглашение с Китаем как «новое стратегическое партнерство» между двумя странами[761]. Но эти поставки пойдут по транзитным трубопроводам, а потому они вполне могут оказаться жертвой той «трубопроводной политики», от которой всегда страдают конечные потребители.

Ключевое значение для мировой финансовой системы

Среди всех геоэкономических характеристик Китая роль страны в мировой финансовой системе остается наименее используемой в сравнении с потенциалом. Китаю еще предстоит либерализовать рынок капитала, а его внутренний финансовый сектор по-прежнему является недостаточно развитым во многих отношениях (особенно это касается фондового рынка и рынка облигаций). Несмотря на значительный прогресс и постепенное «созревание», Китай в мировой финансовой системе уже выступает той силой, которая трансформирует его экономическую мощь в геополитическое влияние. По мере того как все большая доля торгового оборота ведется в юанях и по мере пополнения рядов финансовых центров (помимо существующих в Гонконге, Сингапуре и Соединенном Королевстве), Китай перестает служить только поставщиком капитала и приобретает новый статус финансового посредника. В ходе развития финансового рынка страны Пекин может позволить себе различные «эксперименты» с санкциями, прежде всего с монетарными.

Подводя итоги, скажем, что использование КНР геоэкономических инструментов обеспечивает надежное дипломатическое влияние на политику других стран. Эриберто Араужу и Хуан Пабло Карденал утверждают, что, «приобретая компании, эксплуатируя природные ресурсы, развивая инфраструктуру и предоставляя кредиты по всему миру, Китай неуклонно добивается – мирным путем – своего экономического господства»[762]. Но, учитывая, что побочные последствия могут оказаться столь же важными геополитически, как и намеченные цели, данная политика служит «присвоению» значительного количества мировых энергетических ресурсов, поддерживает диктаторов и режимы, враждебные Соединенным Штатам Америки, заставляет сплачиваться регионы, опасающиеся роста военного могущества Китая, и, возможно, увеличивает угрозу конфликта за ресурсы[763].

Нынешняя нерешительность США в сфере применения геоэкономики обусловлена рядом факторов – отсутствием надлежащего (президентского) руководства, способного объединить обе партии; доминированием экономических санкций в качестве сознательно выбираемого геоэкономического инструмента; запутанной бюрократической политикой, что проявляется в постоянном изменении геоэкономических решений, принимаемых Государственным департаментом и лицами, ответственными за приоритет внешнеполитических интересов Америки в предпринимаемых шагах[764]. Все эти факторы в совокупности настолько важны, что США вряд ли смогут лучше осознать выгоды полноценного применения геоэкономики без целенаправленного устранения их влия-ния.