— Что-то случилось?

— Да нет, ничего страшного. Родственники звонили, просят срочно приехать.

Дима приподнялся из-за стола. Гульсум мягко положила руку ему на плечо.

— Нет, нет, не надо, пожалуйста, провожать меня не надо, сейчас не ночь, я сама спокойно доеду. Извините, что так вышло. — Она опять удостоила взглядом только Диму и Катю. Катя пожала плечами с сожалением и улыбнулась в ответ.

— Мы еще даже чай не попили, — сказала она.

— В другой раз обязательно попьем. — Гульсум продолжала улыбаться своей грустной улыбкой.

Дима все-таки встал из-за стола. Гульсум посмотрела на него: не надо.

— Я провожу тебя. Только до двери.

Павел с Катей встали, чтобы попрощаться. Вышли в прихожую вслед за Гульсум. Нет, все-таки она посмотрит мне в глаза, решил Павел, посмотрит во что бы то ни стало.

Он сделал такой маневр, после которого Гульсум оказалась между стеной и его большим телом.

— Гульсум! — Павел знал, что сейчас, опустив глаза, говорить просто неприлично.

Она подняла глаза и посмотрела на него.

— Что?

— Да нет, ничего. Приходите к нам.

— Приду. Спасибо.

Долгий прямой взгляд черных глаз. Уверенный, спокойный. Павел не выдержал и отвел глаза. Первый раз с ним было такое. Не отводить взгляд, смотреть в глаза при любых обстоятельствах было его жизненным принципом. Он что, забыл об этом? Но он не мог смотреть в эти глаза. Он забыл, что перед ним молодая девушка, подружка брата. Он как будто окунулся куда-то в бездну. И ему там было холодно и неуютно.

Дима поцеловал Гульсум в щеку, что-то шепнул ей на ухо, и она закрыла за собой дверь. Павел, Катя и Дима сели за стол пить чай.

— Ты давно ее знаешь? — спросил Павел.

— В Чечне познакомились. Она привезла подругу с неудачным левым абортом.

— Понятно.

Дима серьезно посмотрел на брата. Ему не понравилось, как он сказал.

— У нее родители там погибли. Вся семья, вместе с братом. Она вчера мне рассказала. А до этого вообще ничего не говорила, почти все время молчала. Она в тяжелом состоянии сейчас, особенно чуть раньше была. Сейчас, по-моему, начинает немного в себя приходить.

— Извини, не знал.

Павел посмотрел на Катю.

— Очень хорошая девушка, — сказала Катя.

Павел покачал головой: да, наверное, ты права.

— А что она в Москве делает? Учеба кончилась… — спросил Павел.

— Родственники, — сказал Дима. — Я не знаю, Паш, да какая разница? В Москве, и слава богу.

— Это да, лучше в Москве, чем там, тем более когда говоришь, совсем недавно вся семья…

— Слушай, Паш, я вспомнил, — Дима оживился. — У тебя есть телефоны рокеров известных, ну, Сашкиных приятелей? Я помню, кто-то к тебе из них ходил.

— Есть кое-кто. Да, я консультировал двоих. Басист из «Сплина», клавишник из «Аквариума».

— Дашь?

— А тебе зачем?

— Не мне это нужно, Гульсум.

— Кому? Я не ослышался?

— Да нет. — Дима начинал злиться. — Сказал, Гульсум, значит, Гульсум.

— Но ей-то зачем рокеры? Чеченской девушке, которая учится на искусствоведении, или там теперь русский рок изучают?

— Паш, ну хватит. Нужно ей. Увлекается рок-музыкой. Что, разве такого не бывает?

— Бывает, конечно… Но зачем для этого телефоны?

— Ну, статью, наверное, написать хочет. Точно. Как же я сразу не догадался, точно, она интервью хочет взять. Она что-то говорила о своих пробах в журналистике.

— И для этого ей нужен не кто-то конкретно, а все равно кто, лишь бы из рокерской тусовки. Да?

Дима молчал.

— Ну ладно, сейчас посмотрю.

Он вышел в комнату.

— Торт еще будешь? — спросила Катя.

— Давай, — махнул рукой Дима. — Третий кусок уже.

— Тебе не страшно, вон какой стройный, — подмигнула Катя. — После Чечни, наверное.

— Да что ты, меня там так кормили, на убой.

Вошел Павел.

— Дим, ты знаешь, нет. Ничего нет. Не нашел. Они у меня оба, оказывается, были в старой книжке. А я ее потерял.

— Что же мне делать? Я очень хочу ей помочь.

— Да ты возьми и позвони брату, — предложила Катя.

— В Италию?

— В Италию, — кивнула Катя. — А что такого?

— Точно, — Павел взял кусок торта. — Прекрасная идея. Заодно узнаем, как он там.

— С мобильного?

— Да ты что, больной? — Павел говорил с полным ртом. — Звони с обычного.

— Тебе счет придет о-го-го.

— Ну, а ты быстро, да потом я сейчас богатый. — Он подмигнул Кате. — Скоро в Париж поедем. Звони. — Павел встал и принес Диме телефон. — Номер знаешь?

— Да знаю, конечно. Но тогда ему счет придет.

— За Шурика ты не беспокойся. Зря, что ли, он в Италию поехал? Деньги, небось, есть. А потом, сам виноват, звонить самому надо чаще.

Дима набрал мобильный Саши.

— Алле? Да что такое! Не туда попал, что ли?

Он повесил трубку и снова набрал Сашин номер.

Поморщился, как будто ему в ухо кричали. Так оно и было. Ему что-то быстро и громко говорили на итальянском языке.

— Слушай, Паш, там не Шурик, кто-то по-итальянски, ничего не понимаю.

Павел показал на Катю. Дима передал ей трубку.

Она поздоровалась и начала говорить по-итальянски. Слегка изменилась в лице, но продолжала разговор. Затем сказала «грасия» и повесила трубку. Братья вопросительно посмотрели на нее. Она взяла из пачки сигарету. Рука слегка дрожала. Павел поднес ей зажигалку. Катя передумала курить и положила сигарету обратно в пачку.

— Шурик в итальянской полиции, в камере предварительного заключения. Взят за мелкое хулиганство. Но у него обнаружен кокаин.

Борис опять сидел на кухне и курил. Гульсум, не разуваясь, прошла и села рядом с ним за стол.

— За мной следят, — сказал он, глядя в окно. — Это совсем не нужно ни мне, ни тебе. Главное задание отменяется. Тебе поручают другое.

— Какое? — Гульсум удивилась и про себя немного обрадовалась.

Борис достал фотографию. С фото на нее смотрело незнакомое нестарое лицо.

— Кто это?

— Не важно, какая тебе разница. Тот, кто нам очень мешает. Ты должна его убрать. Вот его фамилия, имя, адрес, телефон. Приезжает поздно, иногда глубокой ночью после ночного клуба. Клуб «Кошки» на улице 1905 года, он бывает вечерами только там. Пиши. — Гульсум принесла из комнаты ручку и блокнот, опять села за стол, стала записывать. — В его дворе на Ленинградском проспекте тусуются проститутки. Понимаешь, к чему я?