делал не раз. Я заметил, как это превращалось в нечто большее, чем просто дружба, но потом я также увидел, насколько ты счастлива. Я наблюдал за вами двумя, даже когда вы думали, что я не смотрю.

Он дал тебе то, чего я никогда бы не мог, причем именно то, что было нужно вам обоим.

Ты уже долгое время изводишь себя, не так ли?

Не надо.

Ты не сделала ничего плохого, ты лишь любила меня.

Ты любила меня в мои худшие минуты, даже когда я умолял тебя уйти.

Ты часто говорила мне, что я спас тебя, но нет, дорогая, это ты спасла меня. Благодаря тебе мои последние месяцы на этой земле стали самыми прекрасными из тех, что когда-либо выпадали на мою долю. Ты осталась, когда другие на твоем месте могли бы сбежать. Когда я видел твое прекрасное лицо каждое утро, это давало мне повод жить, даже когда уже не было надежды.

Бен – хороший человек, намного лучше, чем когда-либо я мог быть. Я слышал тебя. Я слушал. И не осуждай умирающего за банальную вещь, которую я скажу. Только сейчас я по-настоящему понял, что моей любви было недостаточно. Джимми и Бен впустили тебя в свой мир, и я наблюдал, как ты хваталась за свою мечту, которую внешне очень старалась отрицать. Наша связь была настоящей, моя леди. Ты была освежающей и невинной, и приняла эту другую жизнь с легкостью и апломбом, но мы оба знали, что в конечном итоге тебе будет нужно нечто большее. Окончание сказки, которое я никогда не смогу дать тебе. Шарлотта, я даю его тебе сейчас.

Иди к нему. Не оглядывайся и ни о чем не сожалей.

Люби его и позволь ему любить тебя.

Ради бога, заведите ребенка. Вы ведь не молодеете. Пообещай мне одно, Чарли. Одну-единственную вещь.

Назовите его или ее в мою честь, чтобы нас всегда было трое. Как раньше.

Мне выпало большое счастье знать тебя, Чарли, и любить такого великодушного человека, как ты. И хотя я не могу быть с тобой рядом, чтобы любить тебя, поверь, что ты почувствуешь мою любовь.

Она уже здесь.

Кстати, дорогая, похлопай за меня Санни по голове. Я уверен, что он занял мою сторону кровати и прямо сейчас он рядом с тобой, слизывая твои слезы, как настоящий мужчина. Ты всегда говорила, что собаки превосходно разбираются в людях, и преданность Санни к тебе прекрасно это доказывает.

Есть еще один небольшой вопрос, который я хотел бы затронуть. Я знаю, что все это нелегко для тебя, Чарли, но жизнь не всегда дает нам возможность сказать все, что нам нужно сказать, или сделать все, что должно быть сделано. Я уверен, что ты ошеломлена большей частью написанного, и поэтому, пока я завладел твоим вниманием, позволь мне сказать следующее. Впусти в свою жизнь своего отца. Мы все совершаем ошибки, какие-то более серьезные, какие-то менее. Я уверен, что и у тебя есть что-то, что ты хотела бы исправить. Отнесись к своему отцу так, как хотела бы, чтобы относились к тебе. И после того, как первый шок пройдет, я хочу, чтобы ты сделала следующее, а именно простила его. Прощение – это величайший акт любви, который ты можешь посвятить другому человеку. С прощением приходит способность по-настоящему любить себя и других.

И когда я говорю «любить», я имею в виду все, что это влечет за собой.

Так что высуши свои слезы, моя леди. Моя прекрасная Чарли. Выйди на улицу и хорошенько «перевари» все это. Сядь в гамак и хорошенько все обдумай, как ты обычно это делаешь. Прими прекрасный мир, в котором ты живешь, бескрайний океан, невероятно голубое небо, солнце, которое обещает просыпаться день за днем. Не скармливай одиночеству ни секунды этого драгоценного времени своего существования. Перестань себя жалеть (от этого на лице появляются морщины) и живи той жизнью, которая тебе предначертана.

Ладно, Чарли, а теперь я прощаюсь. Я не очень-то хорошо умею прощаться. Куда бы я ни направлялся, без тебя всегда все будет по-другому. Я буду скучать по тебе. Особенно по твоей сексуальной заднице. Но мне будет спокойно на том свете, ведь я буду знать, что ты улыбаешься, и немного лучше понимаешь себя и то, что тебе действительно нужно.

Будь счастлива, любовь моя. Все мы можем прокатиться на этой карусели под названием «Жизнь» всего только раз. Смотри в оба – не упади.

С вечной, неиссякаемой любовью,

Филипп

P.S.: «Паппи Ван Винкль» ждет вас.

Тост за двух моих любимых людей.

Переходи осторожно. Так мог только Филипп.

Санни лизал мои глаза и щеки, а я откинулась на подушки, и у меня вырывались глухие рыдания. Нужно было так много всего осмыслить! Месяцы странного поведения, кульминацией которого стал главный поступок Филиппа: спасение меня. Странное бритье головы, рвота в отеле, звонки Наташе, размеренные гудки. Филипп уже тогда был болен, но он не отвергал ребенка, как и не отталкивал меня. Просто его тело не могло физически встретиться с моим.

Когда он поделился со мной своим страхом падения, я должна была сказать ему, что я всегда буду рядом, чтобы поймать его.

Моей первой реакцией было огорчение, и я спрашивала себя, почему он решил проходить через все это в одиночку, но, как это обычно бывало с Филиппом, я чувствовала лишь его нежную преданность. Даже если он сомневался в результате, то все равно делал все, что было в его силах, лишь бы со мной все было в порядке. Каждая деталь была на месте. Мой отец. Бен. Филипп. Все мужчины, которых я любила и потеряла. Филипп даже после смерти возвращал их в мою жизнь. Да он возвращал мне саму себя! Это было намного лучше, чем красивая сказка.

Филипп, оказалось, знал о Бене. Не знаю, почему это сейчас меня так удивляло.

Его самоотверженность была той чертой, которой я всегда в нем восхищалась. Я сложила письмо пополам и прижала его к груди. Никакие другие бумаги не имели для меня большего значения. Спустя все эти месяцы Филипп продолжал обо мне заботиться. Делиться самыми ценными жизненными уроками. Любить меня настолько, чтобы разрешить следовать своему сердцу и жить лучшей жизнью. Ответ, который я искала, был здесь, в этом письме. Я перевернулась на кровати и потянулась за телефоном.

– Либ, – мой голос дрожал, – Это я.

Я прочитала ей письмо, и мы вместе плакали. Я рассказала ей о знаке на