Конфликт был отсрочен на два года. Папа прислал нового легата для «примирения короля и королевства». Духовенство было всецело поглощено следуемым ему возмещением убытков и восстановлением религиозной жизни. Бароны ожидали результатов коалиции, образовавшейся между Иоанном Безземельным, императором Оттоном и графом Фландрским для расчленения Франции.

Поражение союзных войск при Ла-Рош-о-Муане и при Бунине (2 и 27 июля 1214 г.), раздражение, вызванное распоряжением взыскать очень высокий щитовой налог с ленов тех баронов, которые не захотели последовать за Иоанном Безземельным во Францию, побудили, наконец, недовольных выступить против короля, который одновременно и утратил всякое доверие, и оказался неисправимым. Сигнал к сопротивлению подали северные бароны («Norois»), отказавшиеся участвовать в походе во Францию; но наиболее озлобленными были молодые бароны из восточных графств, в особенности из Эссекса, которые почти все имели личные претензии к королю. Иоанн уже 21 ноября 1214 г. даровал свободу канонических выборов, но Стефан Лангтон очень хорошо понимал, что если он отделит дело церкви от дела баронов, то ему нельзя будет полагаться на слово короля. Наконец, и лондонцы были готовы открыть ворота баронам. Напрасно Иннокентий III вмешался. Напрасно король, чтобы воспользоваться предоставляемыми крестоносцам гарантиями, дал обет пойти в Святую землю. Бароны, представившие свои требования, которые «разъяренный» Иоанн отклонил, отказались от своего оммажа. Иоанн увидел, что самые верные его люди удаляются от него, что чиновники прекратили свою службу. Ему, как и в 1213 г., ничего не оставалось более, как уступить.

Обе стороны встретились 15 июня 1215 г. близ Виндзора, в Раннимидской долине. В тот же дань король приложил свою печать к тексту, озаглавленному «Capitula que barones petunt», т.e. к петиции баронов, которая уже заключала в себе большинство самых существенных параграфов Великой хартии. После этого начались переговоры. С одной стороны, были оба архиепископа, Кентерберийский и Дублинский, игравшие роль посредников, «магистр» Пандольф, папский посланник, граф Солсбери, побочный брат короля Вильгельм Маршал, графы Варенн и Арундель и советники, светские и духовные; с другой — «вся английская знать». Закончена была Великая хартия, и печати были приложены к ней, несомненно, 19 июня, несмотря на официальную ее дату 15 июня, после переговоров, вызванных различием редакций Хартии и Петиции.

«Magna Carta» представляет собой «пожалование» короля, сделанное «по Божьему внушению, для спасения души его и всех его предшественников и наследников, в честь Бога и для возвеличения Святой церкви и для улучшения положения своего королевства», по совету двух архиепископов, Кентерберийского и Дублинского, «магистра» Пандольфа и некоторого количества советников, которых он перечисляет. Это прежде всего «пожалование», сделанное «для Бога» в пользу англиканской церкви. Это «также… пожалование вольностей всем свободным людям королевства и их наследникам, на вечные времена».

В параграфе 1 король дает свое согласие на то, «чтобы английская церковь была свободна, владела полными своими правами и своими вольностями нерушимо, в частности, той, которая признается важнейшей и наиболее необходимой для английской церкви — свободой выборов». Параграф 42 о свободе выезда из королевства включает столь важное для клириков право отправляться в Рим, не испрашивая на то разрешения короля.

Графы и бароны и другие главные держатели (непосредственные вассалы) короля, требования которых занимают первое место после требований церкви, получают то, что будет уважаться старинное право в том, что касается военной службы, феодального наследования, опеки, долгов, выдачи замуж, патроната и т. д. Король может требовать только такой военной службы, которую следует нести по правилам. В случае смерти знатного человека он может взимать лишь «старинный рельеф» в сто фунтов за баронию и не больше ста шиллингов (солидов) за рыцарский феод. Он не будет требовать себе опеки в тех случаях, когда не имеет на это права. Он воздержится от нанесения ущерба имуществу несовершеннолетнего во время опеки над ним и от обид вдовам; он не будет вынуждать их к вторичному вступлению в брак; наследницам он может предлагать лишь мужей одного с ними звания. Он будет брать с имущества вассала, живого или умершего, оставившего завещание или нет, лишь то, что строго необходимо для погашения долга казначейству. Несовершеннолетние и вдовы будут иметь защиту от евреев и других ростовщиков. Бароны, основавшие аббатство, будут иметь над ним право опеки во время его вакантности. Земли изменников будут по прошествии года и дня возвращены сеньору данного феода.

Средние классы сельского населения, я хочу сказать, рыцари, держащие свою землю от барона, и, с другой стороны, свободные держатели земли, не являющейся военным леном, также не забыты Великой хартией, так как могло случиться, что бароны будут нуждаться в их помощи против Иоанна Безземельного. Так, дворяне из выморочных бароний или свободные держатели, которых пытались бы принудить к не следуемой с них военной повинности или взять под опеку, получали гарантии. Специально отоваривается, что король не будет давать своим фаворитам разрешения брать произвольную «помощь» (auxilium) со своих свободных людей. Наконец, в заключении Хартии вольностей говорится, что все кутюмы и вольности, которые теперь король даровал своим людям, будут соблюдаться всеми, и клириками, и светскими, в его королевстве, в том, что касается их собственных людей.

Главный параграф, касающийся привилегий горожан, сформулирован очень общо и имеет вполне консервативный характер:

«Город Лондон должен иметь все древние вольности и свободные свои обычаи как на суше, так и на воде. Кроме того, мы хотим и соизволяем, чтобы все другие города и бурги, и местечки, и порты имели все вольности и свободные свои обычаи».

Что касается статей, утверждающих единство веса и мер во всем королевстве и гарантирующих иностранным купцам свободное движение без произвольных поборов, то они имеют в виду интересы не английских промышленников и купцов, а, очевидно, потребителей.

Другие постановления, те именно, которые обычно выдаются за самые важные, хотя они не помещены во главе хартии, не имеют в виду специально тот или другой класс народа, но являются общими правилами администрации и управления.

Прежде всего «король будет назначать судей, констеблей, шерифов и бейлифов только из таких людей, которые хорошо знают закон королевства и имеют желание хорошо его соблюдать». Только под этим условием он сохраняет право назначать уроженцев своих французских ленов. Специально оговорено, что известные чиновники, названные поименно, которые служили в качестве шерифов, кастелянов или лесничих, и «весь их род» («et tota sequella eorundem») не будут больше иметь права занимать общественные должности: это большей частью выходцы из Турени.

Чиновники не должны тиранить население, производить реквизиции, не оплачивая их, препятствовать свободному плаванию по рекам, увеличивать число оберегаемых рыбных ловлей, заставлять рыцарей платить деньги за охрану замка, если они сами берут на себя эту обязанность. Вновь учрежденные заповедные леса будут уничтожены, и чиновники не будут учреждать новых. Подданные, живущие вне их, получают гарантию против злоупотреблений властью «лесных» судей. Дурные лесные обычаи должны быть отменены. Заповедный лес был настолько важным делом, что два года спустя он явится предметом особой хартии.