— Сначала я решила, что, может быть, в нем что-то стронулось. Проснулось… Я… Я всегда хотела, чтобы он был со мной таким, каким был ты. — Женщина судорожно сглотнула — слезы, наверное… Изо всех сил она старалась не заплакать. — Я обманывала себя, он испорчен… испорчен до мозга костей, и я возненавидела его. Но еще больше начала презирать себя за то… За то, что верила, что он сможет стать мужчиной, которого я смогла бы полюбить. С того самого, первого мгновения, когда я стала принадлежать ему, я ничего не могла с собой поделать. Я так хотела, чтобы он стал человеком, которого можно любить…

Пол крепче обнял ее, принялся целовать в подрагивающие губы, в щеки, по которым лились слезы.

— Я ни о чем не жалею, — он зашептал ей на ухо. — Особенно после того, как меня занесло в твою постель, Мелисендра. Мне так больно, что я причинил тебе горе. Прости, я так напугал тебя. Я вовсе не хотел этого и каюсь, но я рад, что так случилось. Я так счастлив… Я жажду повторить это, когда ты сама этого захочешь, когда, может, и меня полюбишь.

Женщина посмотрела ему в глаза.

— Я вовсе не жалею. Поверь… Пусть даже он хотел унизить меня подобным образом. Я всегда отказывалась, когда леди Джерана хотела послать меня к другому. Отказалась, когда она хотела выдать меня за какого-нибудь знатного вассала дома Рафаэля. Это было бы еще хуже. Бард плохо ко мне относился, со временем совсем стал считать дрянью, но я уже привыкла и перестала бояться. Знаешь, не было больше страха, а вот с другим да все сначала? Ох, ужас!.. Но с тобой получилось совсем иначе. — Она вдруг улыбнулась, пожала плечиками, как бы удивляясь себе — зачем я улыбаюсь?

Сердце у Пола сжалось от радости и боли. И все равно ему припомнилась их первая встреча, когда Мелисендра пришла за Эрлендом. Та улыбка навсегда запечатлелась в его душе.

— Я благодарна тебе, а ведь я даже не знаю, как тебя зовут.

Одной рукой он потушил лампу, другой покрепче обнял Мелисендру, осторожно опустил ее на постель.

— Мне так хочется, чтобы ты еще раз поблагодарила меня.

Он почувствовал, как Мелисендра удивленно вздохнула, потом поцеловала его. Этот призыв воспламенял.

— Я притерпелась к Барду, — сказала она дрогнувшим голосом и сильно, откровенно прижалась к Полу, — но теперь, после знакомства с тобой, я его ненавижу, а тебе и сейчас благодарна.

— Но мне хочется что-то повесомее, чем просто благодарность, — он удивлялся тому, что говорит, но и остановиться уже не мог. — Я бы хотел, чтобы ты полюбила меня, Мелисендра.

Она вздрогнула, часто задышала:

— Боюсь, что не знаю, что это такое, но если я когда-нибудь почувствую к кому-то серьезное влечение, то это будешь ты…

— Пол, — подсказал он ей.

— То это будешь ты, Пол, — покорно повторила женщина.

Он крепко поцеловал ее и следом за радостью, за неодолимой вспышкой желания душу царапнула пугающая мысль: «Теперь я не могу вернуться назад, теперь мне никогда не расстаться с этим миром, где обитает существо, разлука с которым страшнее смерти. Что за безумный сон снится мне? Что за дикое, но такое сладостное видение окутало меня?..»

Десятью днями позже Пол Харел — или, как называли его в замке, Херил — впервые в жизни выступил в поход. Скакал он рядом с Бардом.

Утром прибыл гонец, и Киллгардский Волк вызвал Пола в тронный зал.

— Люди Серраиса нарушили данное слово, — сказал Бард. — Мы не можем вступать с ними в бой, но напомнить этим негодяям, что они клялись соблюдать мир, обязаны, и лучший способ — показать нашу силу. Через час выступаем, будь готов!

Первой мыслью Пола было: «Вот он, шанс проявить себя!» Тут же кольнуло: «Мелисендра!» Ему не хотелось так скоро расставаться с ней. Это было впервые в жизни — Харел не хотел разлучаться с женщиной, и если быть честным, то не только на время похода. С другой стороны, вероятно, именно эта так скоро последовавшая разлука — наилучший выход из создавшегося положения.

Пол с горечью подумал, что рано или поздно ему придется отстаивать перед Бардом свое право на Мелисендру. С каждым днем он желал ее все сильнее. Ему хватало обычно десяти дней, чтобы удовлетвориться и почувствовать скуку. Дальше женщина уже казалась обузой, тянуло на волю… Однако с Мелисендрой было не так, и предстоящая разлука была как нож в сердце. Он все время думал только о ней, рвался к ней душой. Уже со страхом размышлял Харел о том, что ее счастье стало для него куда важнее, чем собственное. Что с ним творилось, он не мог понять, но это было так необычно, пугающе и сладостно…

Пол всегда считал, что женщины для того и существуют, чтобы спать с ними. На том стоял мир, почему же Мелисендра должна стать исключением?

«Я всегда хвастался тем, что никакой женщине не под силу обвести меня вокруг пальца. Я ведь с ними давно имею дело — любая из них только и мечтает набросить на мужчину хомут. Почему же теперь я так жажду, чтобы это случилось побыстрее?»

Как ни крути, а общество здесь, на Дарковере, устроено попроще. Бард считает Мелисендру своей собственностью. Он может на время передать ее Полу, чтобы унизить ее, но насовсем он ее не отдаст, ведь она мать его единственного сына.

И с этим ничего не поделаешь. По крайней мере в нынешний момент… Выходит, выбора не было и стычки из-за Мелисендры им не избежать. К тому дню, решительно подумал Пол, он должен быть во всеоружии.

«Вот так, либо он меня, либо я его. Я вовсе не хочу, чтобы убили именно меня. Значит, нельзя терять ни единого часа».

Вот это желание поскорее решить самое важное для него дело, вера, что у него есть шанс, прибавили Харелу бодрости. Когда, уложив походный мешок, он встретил Барда, то сказал ему:

— Я хотел бы проститься с Мелисендрой.

Тот только хмыкнул в ответ:

— Эк тебя разобрало! В этом нет необходимости — она отправится вместе с дружиной.

Пол кивнул, сначала вроде бы даже и не вникнув в смысл сказанного. Женщины на воинской службе, в строю, даже генералы — для него это было не в новинку. В войнах, которые велись в его мире, где судьба сражения решалась нажатием кнопок, стрельба велась из лазерных карабинов, женщины ни в чем не уступали мужчинам. Потом до него дошло, что здесь сражаются холодным оружием. Неужели женщины на Дарковере владеют им наравне с мужчинами? И силенок им хватает?.. Он вспомнил Мелисендру и решил, что это бред, — она была нежна и женственна, как богиня…

— Ха, — засмеялся Бард, по-видимому заметив удивление Пола и уловив его мысли, — у нас и такие есть. Женщины из Ордена Меча. Ну-у, эти настоящие берсерки! И клинками отлично владеют. Но Мелисендра — обыкновенная баба, она к этим никакого отношения не имеет. Она — лерони, волшебница, которая находится при армии, чтобы противостоять вражеским чарам.

Пол подумал, что это еще опаснее, однако промолчал. Уже в дороге Бард сам вернулся к этому вопросу: