Прошло несколько дней. Звонок от Макгрегора.

— У меня для тебя новости, малыш.

— Что такое?

— Моя крошка ходит вокруг меня кругами. По своей инициативе. Не знаю, что на нее нашло. Ты ведь не разговаривал с ней?

— Нет. По правде говоря, мне и подумать о ней было некогда.

— Вот сукин сын! Но ты все же принес мне удачу. Вернее, твои картинки. Ну, те японские гравюры на стене. Я купил парочку похожих и послал ей. На следующий день она позвонила. Голос ее дрожал от волнения. Сказала, что и мечтать о таком не могла. Я рассказал, как ты вдохновил меня на покупку. Она сразу навострила ушки. Удивилась, наверное, что у меня есть друзья, которые разбираются в искусстве. Теперь мечтает познакомиться с тобой. Я сказал, что ты очень занятой человек, но я все же попробую связаться с тобой и попросить разрешения зайти как-нибудь вечерком. Забавная девчонка, правда? Теперь все зависит от тебя. Положи на видное место книги. Ну, такие, которые я никогда не читаю. Помни — она школьная учительница. Книги для нее много значат… Что скажешь? Ты рад? Говори же.

— Думаю, все замечательно. Смотри, как бы тебя не окрутили.

— Буду счастлив. Но с ней надо действовать осторожно. Ее нельзя торопить. Ни в коем случае. Это все равно что пытаться сдвинуть каменную стену.

Минутное молчание. Потом:

— Ты тут, малыш?

— Конечно. Слушаю тебя.

— До нашей встречи… до того, как я привезу Гвельду, тебе нужно меня немного натаскать. Расскажи о художниках и картинах. Ты ведь знаешь, я никогда этим особенно не интересовался. Вот, к примеру, малыш, скажи, Брейгель, он что, очень знаменит? Сдается мне, я и раньше видел его картины в художественных салонах и книжных лавках. Ту, что висит у тебя, я и раньше видел… и еще ту, где кто-то стоит на скале, а с неба что-то падает… может, даже человек… и летит прямо в океан. Знаешь такую? Как она называется?

— «Полет Икара».

— Кого?

— Икара. Он пытался долететь до солнца, но крылья расплавились. Помнишь?

— Да, конечно. Вот оно, значит, как. Думаю, мне стоит заскочить к тебе на днях и получше рассмотреть эти рисунки. А ты просветишь меня. Не хочу выглядеть идиотом, когда она заговорит об искусстве.

— Хорошо, — сказал я. — Заходи в любое время. Но только ненадолго.

— Малыш, прежде чем повесишь трубку, скажи, какую книгу ей подарить? Нужно что-то чистое и поэтическое. Тебе приходит что-нибудь на ум?

— Да, есть такая книга — прямо для нее: «Зеленая обитель» У.X. Хадсона. Ей точно понравится.

— Уверен?

— На все сто. Прочти сначала сам.

— Я бы и рад, малыш, но времени нет. Кстати, помнишь тот список литературы, что ты мне дал… семь лет назад? Пока я прочитал только три книги. Теперь понимаешь?

— Ты безнадежен.

— И последнее, малыш. Приближается время отпусков. Мне хочется пригласить ее прокатиться со мной в Европу. Если не удастся до того времени соблазнить. Что ты об этом думаешь?

— Прекрасная мысль. Чем не свадебное путешествие?

— Звонил Макгрегор? — спросила Мона.

— Да. Грозится привести сюда как-нибудь свою Гвельду.

— Ужас какой! Давай попросим хозяйку, когда он позвонит, сказать, что нас нет дома.

— Не поможет. Он обязательно проверит, не обманывают ли его. Знает меня как облупленного. Нет, нам не открутиться.

Мона собралась на очередную встречу с Папочкой. Роман был почти закончен. Папочке он по-прежнему нравился.

— Папочка ненадолго уезжает в Майами — отдохнуть.

— Рад за него.

— Я вот тут подумала, Вэл… Может, нам тоже куда-нибудь на это время отъехать… развеяться.

— Куда, например? — спросил я.

— Куда угодно. Можно в Монреаль или Квебек.

— Мы там не замерзнем?

— Не знаю. Мы скоро поедем во Францию, и я подумала, что это будет чем-то вроде репетиции. Весна близко, вряд ли там так уж холодно.

Следующие дня два мы на эту тему не говорили. Мона тем временем наводила справки. Она собрала кучу информации о Квебеке, полагая, что он мне понравится больше Монреаля. «Там больше французского колорита, — сказала она. — И номера в небольших гостиницах недороги».

Через несколько дней все было решено. Мона едет поездом до Монреаля, а я добираюсь туда автостопом и встречаю ее на вокзале.

Было непривычно вновь оказаться на дороге. Весна весной, но еще холодно. Хотя с деньгами в кармане спокойнее. Не подвезут — сяду на автобус, или на поезд в конце концов. Так я оказался на шоссе вблизи Патерсона (Нью-Джерси) с намерением сесть в любую машину, идущую на север, пусть и не по прямому маршруту.

Первая машина остановилась только через час и подвезла меня миль на двадцать. Вторая — на пятьдесят. Погода была хуже некуда. Каждый раз меня брали на небольшое расстояние. К счастью, у меня была уйма времени. Когда меня очередной раз высаживали, я какое-то время шел пешком, чтобы размяться. Груз не давил мне на плечи: ничего, кроме зубной щетки, бритвы и смены белья, у меня с собой не было. Холодный свежий воздух бодрил и придавал силы. Приятно шагать по дороге, не останавливая проносившиеся мимо машины.

Наконец я устал от ходьбы. Ничего, кроме отдельных ферм, поблизости не было. Унылая местность. Я стал думать о Макгрегоре и Гвельде и решил, что имя ей подходит. Интересно, уступит она ему в конце концов? Безрадостная победа!

В первую шедшую в моем направлении машину я впрыгнул, даже не поинтересовавшись, как далеко меня могут подвезти. Водитель оказался полным шизом, свихнувшимся на религиозной почве. Он говорил без умолку. Наконец мне удалось вставить слово и спросить, куда он едет. К «Уайт-Маунтингс», — ответил он. Там в горах у него домик. Сам он местный священник.

— А есть неподалеку от вас гостиница? — спросил я.

Нет, ни отелей, ни гостиниц поблизости нет. Но он будет рад приютить меня. У него семья — жена и четверо ребятишек. Все глубоко верующие.

Я поблагодарил священника, однако у меня не было ни малейшего желания проводить ночь под крышей его дома. Я решил, что выйду в первом городке на нашем пути: не хочется возносить хвалу Богу, стоя на коленях рядом с этим идиотом.

— Мистер, — обратился он ко мне после неловкого молчания, — кажется, вы не очень религиозный человек? Какой веры вы придерживаетесь?

— Думаю, никакой, — ответил я.

— Так я и знал. Надеюсь, вы не пьете?

— Пью понемногу, — сказал я. — Пиво, вино, бренди…

— Господь милостив к грешникам, друг мой! Никому не укрыться от ока Всевышнего. — Последовала длинная проповедь о путях добра, возмездии за грех, славе праведников и так далее. Похоже, он был счастлив, что ему встретился такой грешник, как я: он мог послужить Господу.