— Миллер! Ну и дом у вас! Какая атмосфера! Одно только присутствие в этой комнате, рядом с вами, в окружении таких красивых вещей, делает меня другим человеком. Как бы я хотел оказаться на вашем месте! Я звезд с неба не хватаю, сами знаете, но живопись люблю. Особенно нравится мне восточное искусство. Японцы — удивительная нация. Все, что они делают, необыкновенно изящно… Хорошо работать в такой комнате. Сидите здесь, размышляете, и в это время вы — властелин мира. Какое благородное существование! Знаете, Миллер, иногда вы напоминаете мне библейского патриарха. И еще в вас есть что-то от святого. Поэтому я сегодня и поспешил к вам. В вашем обществе я обретаю надежду и мужество. Даже если вы молчите. Вам не противны мои излияния? Мне нужно выговориться. — Он замолк, словно собираясь с мужеством. — Я неудачник — как ни крути. Мне это ясно, и я смирился. Но не хочется, чтобы так думал сын — мне будет больно. Не хочу, чтобы он жалел меня. Пусть уж лучше ненавидит!

— Реб, — заговорил я, — поверьте, я никогда не считал вас неудачником. Вы для меня как старший брат. И еще — добрый, нежный и великодушный, до самозабвения.

— Вот бы моя жена думала так же!

— А это пусть вас не беспокоит. Жены всегда безжалостны к мужьям, даже если их любят.

— Любовь… Между нами давно нет любви. Она живет своей жизнью, я — своей.

Возникла неловкая пауза.

— Может, мне лучше уйти от нее?

— Не думаю, Реб. Чем вы займетесь? Где будете жить?

— Да где угодно. А зарабатывать на жизнь могу хоть чистильщиком обуви. Деньги для меня интереса не представляют. Я люблю людей, мне нравится им помогать.

Вновь устремив взгляд на стену, Эссен указал на рисунок Хокусая из цикла «Жизнь в Восточной Столице».

— Видите эти фигурки? — спросил он. — Обычные люди с их обычными будничными заботами. Мне хочется быть одним из них, заниматься незатейливым ремеслом. Быть бочкарем или кузнецом — все равно. Главное — активно участвовать в жизни, а не просиживать штаны в магазине. Черт возьми, я еще на что-то гожусь! А как вы поступили бы на моем месте?

— Реб, — сказал я, — поверьте, мне приходилось быть в вашем положении. Я тоже торчал целый день в отцовском магазине, мучаясь бездельем. Казалось, я вот-вот сойду с ума. Как я ненавидел это место! Но способа освободиться не видел.

— И как же вы оттуда выбрались?

— Помог случай. Но вот что я вам скажу… Сидя там, я не только страдал, но и молился. Каждый день я молился, чтобы кто-то — возможно, Бог — указал мне путь. Я уже тогда подумывал о сочинительстве, но прошли годы после того, как я оставил магазин, прежде чем я написал первую строчку. Никогда не следует отчаиваться…

— Но вы были юнцом. А я уже не молод.

— Пусть так. Но все оставшиеся годы — в вашем распоряжении. Если действительно есть желание что-то сделать, время есть.

— Миллер, — произнес Эссен почти трагически, — я не творческий человек. Все, что мне нужно, — это выбраться из западни. Хочется вновь почувствовать вкус жизни. Попасть, как говорится, в струю. Вот и все.

— И что вас останавливает?

— Не говорите так! Пожалуйста, не говорите! Что меня останавливает? Да все! Жена, дети, долг. И я сам. Не очень-то высоко я себя ставлю.

Я не мог сдержать улыбку. Затем, как бы про себя, произнес:

— Только у людей бывает низкая самооценка. Возьмите, к примеру, червя — у него нет никаких комплексов относительно своей значимости.

— Ужасно постоянно чувствовать себя виноватым, — сказал он. — И почему? Что я сделал?

— Потому что ничего не сделали, разве не так?

— Да, конечно.

— А знаете, что важнее самой деятельности?

— Нет, — ответил Реб.

— Быть самим собой.

— А если ты — сама никчемность?

— Будьте никчемностью, только абсолютной.

— Звучит дико.

— Так оно и есть. Потому так и звучит.

— Продолжайте, — сказал он. — Мне становится легче на душе.

— Мудрость отдает смертью, вы знакомы с таким суждением? Не лучше ли быть немного meshuggah? Кому вы нужны? Только себе. Почему, когда вам тошно сидеть в магазине, вы не встаете и не идете гулять? Или в кино? Закрывайте магазин, вешайте замок. Один лишний покупатель не озолотит вас. Получайте от жизни удовольствие! Поезжайте на рыбалку — даже если вы ни разу не держали в руках удочку, или садитесь в машину и катите за город. Куда угодно. Послушайте птичье пение, привезите домой цветы или свежих устриц.

Эссен так и подался вперед, весь обратившись в слух, широкая улыбка играла на его лице.

— Говорите еще, — попросил он, — это так чудесно звучит.

— Главное, помните… магазин от вас не убежит. Бизнесу это не помешает. Никто не требует, чтобы вы похоронили себя в магазине. Вы свободный человек. Если, став чуть легкомысленнее и небрежнее, вы будете счастливее, кто посмеет бросить в вас камень? Могу предложить и другое. Не развлекайтесь один, пригласите с собой кого-нибудь из ваших жильцов-негров. Доставьте ему удовольствие. Подарите что-нибудь из одежды, залежавшейся в магазине. Одолжите деньги, если он на мели. Купите его жене маленький пустячок в подарок. Вы понимаете, что я имею в виду?

Эссен рассмеялся:

— Понимаю ли я? Да это великолепная идея! Тут же начну воплощать ее в жизнь.

— Только не вздумайте пускать пыль в глаза, — предупредил я. — Действуйте деликатно и осторожно. Прислушивайтесь к своим инстинктам. Возможно, у вас появится желание за кем-нибудь приволокнуться. Можете переспать с негритянкой. И удовольствие получите, и расходов меньше. Главное — расслабьтесь. И всегда любите себя. Если ощущаете себя червем — ползайте, если птицей — парите. Не думайте о том, что скажут соседи. Не страдайте по детям, они сумеют позаботиться о себе. А что касается жены, то она, увидев вас счастливым, возможно, изменит свое отношение к вам. Она, по сути, неплохая женщина. Только слишком добросовестная. Неплохо бы ей иногда от души рассмеяться. Попробуйте как-нибудь прочитать ей подходящий лимерик. Кстати, знаю один — как раз для вас…

Девушке, приехавшей в Бомбей,

Приснился насильник-еврей.

Проснувшись, она

Поняла, что не одна,

А в постели и вправду — еврей.

— Замечательно! — восхитился Эссен. — А вы еще знаете?

— Много, — сказал я, — но мне пора вернуться к работе. Вижу, вы повеселели. Давайте завтра же поедем к неграм. А на следующей неделе можно отправиться в Блю-Пойнт. Я буду за рулем. Как вы на это смотрите?

— Вы не шутите? Это будет просто великолепно! Кстати, как продвигается ваша книга? Вы ее кончаете? Мне не терпится ее прочитать. И миссис Эссен тоже.

— Реб, вам она совсем не поправится. Говорю со всей откровенностью.