Маккуин всегда видел себя республиканцем; он согласился принять награду только потому, что хотел, чтобы родители им гордились.

До начала церемонии Ли твердил себе, что не станет смотреть ее величеству в глаза, но, когда настал торжественный момент, он ничего не мог с собой поделать. Позже он сравнил встречу с королевой с влюбленностью. «И я заглянул в ее глаза – как будто увидел вдруг кого-то на противоположной стороне длинного бального зала – и подумал: «А ну-ка, погоди!» – вспоминал он. Королева спросила, давно ли он занимается дизайном одежды. «Несколько лет, миледи», – ответил он. «Мы заговорили одновременно, она рассмеялась, и я рассмеялся… Стало понятно, что она отлично знает цену окружающему ее дерьму. Мне стало ее жаль. Раньше я много чего говорил о королеве – типа, она сидит на заднице, и ей платят за это жутко много денег, – но в тот миг я ей немного посочувствовал».[847]

Маккуин был усталым и с похмелья – накануне он праздновал в клубе «Аннабелл» и в «Кларидже», но он мужественно сфотографировался с родителями, а затем пошел с родственниками и несколькими друзьями, в том числе с Изабеллой, в отель «Мейфэр» на обед. Позже Ли отдал орден на хранение матери; некоторое время она с гордостью демонстрировала его у себя дома. Брат Тони даже пошутил: «Если я принесу кирпич домой, она его тоже выставит напоказ?»[848]

В начале ноября Том Форд и Доменико Де Соле объявили, что оставляют свои посты в Gucci. Через месяц из Парижа в Лондон прилетел Серж Вейнберг, исполнительный директор PPR (компании, владевшей, помимо Gucci, и группой Yves Saint Laurent, чьим креативным директором был Том Форд), для встречи с Маккуином. Маккуину предложили занять место Тома Форда в YSL. Однако дизайнер не явился на встречу. «Наверное, у меня просто случилась паническая атака», – признавался он. По словам Изабеллы, Маккуин остался в постели. «Испугался, наверное», – сказала она. Ли обратился к ней за советом, поскольку Изабелла всегда считала, что Маккуин и YSL созданы друг для друга. Он рассказал ей о своих сомнениях. Прежде всего, ему не хотелось забрасывать собственную компанию и уезжать из Лондона. Он приводил в пример Карла Лагерфельда в компании Chanel, вспоминал, как немецкий дизайнер добился успеха во французском модном доме за счет собственного бренда. Маккуин сомневался, принимать ли предложение, и наконец отклонил его. «Я такой поклонник «Сен-Лорана», что у меня разорвется сердце, если я причиню дому вред, – сказал он. – Я принял важное решение не соглашаться на этот пост. Но мне ужасно хотелось его занять». Франсуа-Анри Пино, сын основателя компании PPR, воспринял известие неплохо и обсудил с Ли возможность того, что он перейдет в YSL позже, после того, как его собственная линия превратится в узнаваемый бренд. «Но мне нужно заниматься маркой McQueen с закрытыми глазами», – ответил Ли.

Маккуин терпеть не мог встречи с «воротилами» модной индустрии. Дафни Гиннесс вспоминает три случая, когда Ли пригласил ее с собой на официальный обед с Франсуа-Анри Пино и его заместителями, а сам не явился. «Франсуа-Анри был непростым, его не назовешь обаяшкой, – говорит она. – Я никак не могла придумать, с какой стороны к нему подъехать».[849] Однажды Ли в панике позвонил Дафни. Он слышал, что PPR потребовала 100 приглашений на показ, значит, кто-то из его друзей не сможет прийти. Дафни позвонила Франсуа-Анри и пригрозила: в таком случае на показ не явится сам Маккуин. После этого количество требуемых приглашений сократилось до пяти. Дафни перезвонила Ли и сказала, что «все уладила».[850]

В начале декабря Маккуин начал работать над инсталляцией Silent Light («Безмолвный свет»), рождественской елкой, сделанной из 150 тысяч кристаллов Сваровски. Инсталляцию он делал в сотрудничестве со студией Торда Бонтье для Музея Виктории и Альберта. «Она навеяна чувством, когда снег превращается в лед», – сказал Маккуин.[851] Елка стояла на большом поворотном круге; медленно вращаясь, она создавала неземную, волшебную атмосферу. Маккуина давно привлекали измененные состояния сознания, инопланетяне и космическое путешествие (когда он принимал на работу Сару Бертон, он спросил ее, верит ли она в НЛО). Эти темы нашли отражение в его коллекции Pantheon as Lecum, которая была показана 5 марта 2004 года. Похожий на пещеру концертный зал на севере Парижа превратили в посадочную площадку для инопланетян; ходившие по круглому подиуму модели с бледными лицами, на удлиненных, тонких ногах напоминали созданий с других планет. Музыкальное сопровождение отличалось разнообразием: от электропопа, «Бабушки» Кейт Буш до тем из фильмов «Близкие контакты третьего уровня» и «Доктор Кто». «Если этот Тардис в самом деле существовал, я бы первый купил его», – сказал он.[852]

Через пятнадцать минут после начала свет погас, и на затемненную сцену выплыла фигура, похожая на привидение, одетая в серебристое платье, похожее на абажур, подсвеченное ожерельем на светодиодах. Потом музыка смолкла, и ее сменил звук биения сердца, и в круг света вышла модель Тиу Куйк в сером кружевном ансамбле силуэта «песочные часы». Сердцебиение постепенно замедлялось и наконец умолкло; модель, стоящая в луче света, подняла руки к небу, очевидно ожидая, когда ее перенесут в другое измерение. Образ озвучивал желание Маккуина к переходу в иной мир, за пределы земной жизни.

Во время интервью, которое Ли дал своей матери Джойс для журнала Guardian в апреле 2004 года, Джойс спросила Ли, чего он боится больше всего на свете. «Умереть раньше тебя», – ответил он. «Спасибо, сынок», – ответила Джойс. Окружающие не знали, что здоровье и матери, и сына находится в опасности. Ли был ВИЧ-положительным, а у Джойс отказывали почки, и она три раза в неделю ходила на диализ. «Чем ты гордишься?» – спросила Джойс. «Тобой», – ответил Ли. «Почему?» – спросила она. Маккуин так растрогался, что не мог ответить. В том интервью Джойс спрашивала Ли о многом. Кого он мечтал бы пригласить на ужин? «Елизавету I… потому что она анархистка», – ответил он. Если бы он мог жить и творить как дизайнер в любой эпохе, какую он бы выбрал? «Фландрию пятнадцатого века, – ответил он. – Моя любимая эпоха в искусстве. Из-за цветов, из-за их сочувственного отношения к жизни». Какое здание произвело на него самое сильное впечатление? «Нотр-Дам-дю-О, или капелла Роншан Ле Корбюзье», – ответил он. Как бы он проник в индустрию моды, если бы не обучался на Савил-Роу? «Через постель», – отшутился Ли. Что бы он стал делать, если бы завтра потерял свое состояние? «Спать. Я был бы рад», – ответил он.[853] Ли часто уставал не только от переработки, но и от тревог и стрессов, которые изматывали его. Больше всего, в числе прочего, он беспокоился за свою личную безопасность. Поэтому в мае он купил сторожевого пса – родезийского риджбека, которому дал кличку Каллум. В одном интервью Ли признавался, что не может впустить в комнату пса, потому что «он вас укусит».[854] Себастьян Понс вспоминает, как, однажды проводя с Ли отпуск на Майорке, он так испугался собаки, что не мог среди ночи пойти в туалет. «Я открыл дверь, собираясь пойти в туалет, но пес зарычал на меня… Пришлось открыть окно и мочиться из комнаты».[855]