прижав подбородник, занеся смычок над струнами… Мать, да что играть-то. Смычок коснулся струны, звук нежный, зовущий в даль, раздался над кафельным полом отразившись от гулких стен, из эха сложилась музыка. Подхватил её смычком, затягивая водоворот чувств.

Я не знаю почему, наверное, из-за того, что когда-то эта песня подарила мне надежду. Максим, эта девочка, поющая пронзительные песни. Жалко звёздочка её таланта вспыхнула ярко и исчезла с небосклона. Скрипка запела песню о ветре, смерти и жизни.

Только ты не будь пока солнцем

Слышишь,

Я буду петь тебе песни с крыш

Я буду снова той, кем ты дышишь

Осталось ветром лишь стать.

Выводила и пела скрипка. Отдавшись музыке полностью и без остатка, я играл, не обращая внимания на искры маленьких звёзд летающих на периферии моего зрения. Перед глазами как в калейдоскопе мелькали образы и лица моих сестёр, отца, Софии и Хёны. А скрипка пела, закручивая хоровод маленьких искр крохотными протуберанцами. Она пела для меня и звала туда, домой к солнцу и свету. И я представил дверь, обыкновенную филёнчатую дверь, которая была в общаге у моей давней подружки, битую, десять раз поломанную и восстановленную с помощью гвоздей и матерных слов коменданта.

Музыка затихла, потухнув оставив после себя падающие на пол искры и дверь между раковин моек для рук, раздвинув их почти на метр.

С замиранием сердца, пытаясь сухим языком облизать пересохшие в пергамент губы я потянул за ручку и о чудо она открылась, показывая такую же туалетную комнату. Сделав шаг, окунулся во влажный воздух нормального мира, неужели получилось.

— Капитан, вас вызывает директор, — я обернулся, чтобы увидеть разгибающегося Тэгю, — что с вашим лицом капитан?

Мальчишка смотрел на меня с испугом, как будто привидение увидел.

— А что с ним не так, сейчас умоюсь и всё нормально будет, иди построй ребят, я пару слов хочу сказать и по домам.

— Есть капитан! Будет исполнено — мальчишка взметнул ладонь к виску, развернулся через левое плечо и пулей вылетел из туалета.

Нда, и как мне объяснять родным вот такие вот внешние изменения. Посмотрев в зеркало, пожал плечами, разберёмся как ни будь, как в своё время говорил папа «По сравнению с мировой революцией это такая фигня». А ведь самое интересное, умывшись я себя почувствовал совсем хорошо, как будто и не было четырёх лет: — «И лицо посвежее стало» — пробормотал я своему отражению.

Блин, нужно прекращать с собой говорить, пусть даже и с отражением. И вообще странные ощущения, вроде и бродил четыре года по школе и теперь уверенно могу сказать количество гвоздей на плинтусах в коридоре, а ощущения прошедшей прорвы времени нет. Хотя… по-хорошему нужно у Шишки взять пару уроков игнорирования темпоральных потоков, вот где действительно читерство.

На улице меня встретили мои кадеты, выстроившись в коробочку в четыре шеренги. Скомандовав «Смирно!», ко мне подлетел Тэгю, чётко промаршировал последние четыре шага, рука взметнулась в приветствии к козырьку.

— Господин Капитан, кадеты школьного Клуба начальной военной подготовки построены для получения замечаний по окончанию строевого смотра.

— Вольно! Стать в строй! — Дождавшись пока мальчишка вернётся на своё место, скомандует «вольно» я начал свою, за четыре года не раз продуманную речь. О чём я только не думал за проведённое в осколке время, так не отвлекаться, привык понимаешь к безвременью.

— Бойцы! — Ну да не по Уставу, зато вон как глаза загорелись, — сегодня мы показали высший класс строевой подготовки, никто ещё до нас не смог за столь короткое время научиться всему тому, что вы вбили себе в подкорку и в мышечную память, вы молодцы и я, ваш капитан горжусь тем, что мне довелось командовать такими кадетами. Но есть одно важное НО, до всеимперских военных игр, в которых нам предстоит участвовать, осталось всего ни чего, меньше тридцати дней. Впереди вас ждёт получение личного боевого оружия, боевые стрельбы и боевое слаживание. Вы обретёте навык обращения с боевым оружием, вы будете с ним спать, есть, и ходить на горшок. А время? Что время? Времени у нас вагон. И спасибо Господа Кадеты за то, что вы есть! Я, ваш Капитан, горжусь вами.

Несколько секунд смотрю в серьёзные мальчишеские лица.

— Ррразойдись! До завтра Господа Кадеты, завтра у каждого из Вас великий день! — Ну да я решил подарить каждому по карабину, но они пока этого не знают, как и директор школы. Правда я сначала хотел вывезти мальчишек в лес к Шишке, но теперь у меня есть более надёжный и практичный вариант. Ну вот, безумно длинное мероприятие закончилось, теперь можно и к директору.

* * *

Домой я вернулся на байке, плюнув на требования охраны, уж очень хотелось ветра в лицо, почувствовать бег времени, те миллисекунды, ударяющиеся об мою кожу вместе с молекулами азота, приправленные кислородом и ещё всякой фигнёй.

В коридоре меня ждала дверь, на мою дачу в Гурзуфе, вот ещё одно неисполненное желание, преследующее меня четыре года вечного движения по школьному коридору. Море. Хочу на море, в солёную глубину, к рапанам и медузам. Тёплый песок и горячая галька, лениво перекатывающаяся с пеной волн. С трудом оторвав своё внимание от влекущей меня двери, с удивлением обнаружил четырёх девиц, склонившихся в глубоком поклоне. Поклон в исполнении Мартыши вообще взрыв мозга, видели, как в цирке лошади кланяются публике. Так вот они нервно курят в сторонке. Не знаю почему, но у меня возникла стойкая ассоциация с шведской САУ, та которая с дифференцируемым клиренсом. Попа выше головы, тело, вытянутое в струну, голова почти касается пола, руки прижаты ко лбу, левая рука накрывает правую. Кабздец иначе и не скажешь.

— Здравствуй мой Господин, — София первая разогнулась, за ней Лина потом Лана, и только через секунду Мартыша приняла своё нормальное положение, грудь вперёд, попа назад, ну а