Она нагнулась над унитазом. Тошнило и не тошнилось. Вася опять заглянула в зеркальную раму и увидела красные белки и огромные, во все глаза, пустые черные зрачки. Убедившись, что превратилась в монстра, вышла и, еле-еле передвигая ноги, двинулась обратно. Она смотрела прямо в Максима, у которого зашевелились волосы на голове. Смотрела и не видела.

— Что делать, Юра?

— Ты что, сам все это видел? Собственными глазами?

— Собственными, собственными. Не твоими же, блин, глазами. Я это видел.

— Ты видел, как она?.. (…)

— Что делать, Юра? — Максим услышал страшный грохот. Юрий Николаевич запустил бутылкой в сервант.

Вбежал охранник.

— Все вон!!!

— Юрий Николаевич… — За спиной охранника возникла дежурная.

— Заплати, — он бросил (…) бумажник.

— Юра! — орал Максим. — Юра! Черт с ним! Что происходит, Юра? Что мне делать?

— Ты… Ты собственными глазами? (…)

— Юра, только спокойно. Я тебя умоляю.

— Перезвоню, — услышал Максим.

Вася закрыла за собой дверь, легла на койку и уставилась своими черными дырками в потолок. Сверху с грохотом упала вешалка и хорошенько дала ей по лбу. Она застонала. Из упавшей вместе с вешалкой куртки выскочила (…) на грудь какая-то бумажка. Вася вспомнила, что Валька в ресторане совала ей что-то в куртку. А она и забыла совсем. Развернула и прочла: «Дочка! Будь осторожна. Мент поганый тебя пасет. С Богом. Мама Зина».

— Максим… Максимчик… Где ж ты?.. Где ж ты был?.. Или меня не было, — шевелились губы. — И буду ли я когда еще? А Юра будет?.. — Она запрокинула голову, и волосы свесились с полки. В полосе света вверх ногами должен был качаться Максим… Васина голова с этим образом, так и не отразившимся в глазах, продолжала болтаться в такт колесам. Из динамиков заиграла музыка. В поезде наступило утро.

Скворцов уже не метался по комнате. Он спокойно подошел к тумбочке и вмазал по стеклянной дверце. Та рухнула. Все загрохотало снова. В дверях появилась взволнованная дежурная.

— Вон отсюда! Я за все уже заплатил! — Юрий Николаевич набрал Максима.

— Что, Максимка, жив, курилка? Завтра на охоту поедем.

— Что?

— Ты же спрашивал, что делать? Я тебе отвечаю. — Юрий Николаевич был абсолютно спокоен.

— На какую охоту?

— Тебе же лучше знать, на кого сейчас охота открыта и где.

— А здесь… Что?

— Что — здесь?

— Юра, что делать? Не понял.

— Что ты не понял?

— Мне — что делать?

— Не понял он. — Скворцов засмеялся. — Свободны. Все свободны.