Все исходящие из Разведуправления Генерального штаба Красной Армии специальные сообщения (спецсообщения), донесения отдельных резидентов и военных атташе (шифртелеграммы или доклады), разведывательные сводки докладывались по ограниченному и расширенным спискам. Состав списков определял Ф.И. Голиков и никто иной только по одному ему ведомым соображениям. В ограниченный список чаще всего входили (И.В. Сталин, В.М. Молотов, С.К. Тимошенко и Г.К. Жуков, иногда этот список ограничивался только двумя фамилиями Сталина и Молотова. В расширенные списки помимо персоналий, перечисленных в ограниченном списке, добавлялся К.Е. Ворошилов, Л.П. Берия (нарком внутренних дел СССР/нарком государственной безопасности СССР), адмирал Н.Г. Кузнецов (нарком ВМФ СССР), А.С. Щербаков (первый секретарь Московского обкома и горкома ВКП(б)), А.А. Жданов (член Комиссии Бюро СНК СССР по военным и военно-морским делам), а также целый ряд лиц в зависимости от характера направляемой информации.

18 июня переводится телеграмма, отправленная Рамзаем за три дня до этого:

«РАСШИФРОВАННАЯ ТЕЛЕГРАММА

вх. № 9917

Начальнику Разведывательного Управления

Генштаба Красной Армии

Токио, 15 июня 1941 года

По радио.

Германский курьер сказал военному атташе, что он убежден, что война против СССР задерживается, вероятно, до конца июня (выделено мной. — М.А.). Военный атташе не знает — будет война или нет.

Я видел начало сообщения в Германию, что в случае возникновения германо-советской войны, Японии потребуется около 6 недель, чтобы начать наступление на советский Дальний Восток, но немцы считают, что японцы потребуют больше времени потому, что это будет война на суше и море (конец фразы искажен).

№ 138 — РАМЗАЙ

Расш. Малинников.

Перевел: полковник РОГОВ. 10.30. 18.6. 41(выделено мной. — М.А.)

[РЕЗОЛЮЦИЯ НУ]: НО9

Г.».

До Геббельса, наконец, доводят дату нападения на Советский Союз:

«17 июня 1941. Вторник.

Вчера: … Тему России я блокирую полностью. Все пока неопределенно. Относительно России циркулирует невероятное количество разнообразных слухов. От будто бы заключенного мирного договора до уже начавшихся военных действий. Все это вполне в русле наших интересов и поэтому всемерно поддерживается. Слухи (!) — наш хлеб насущный. Мы противопоставляем им глухое молчание. … Все подготовительные мероприятия завершены. Все должно начаться в ночь с субботы на воскресенье. В 3.30 (выделено мной. — М.А.). Концентрация русских войск на границе все еще очень велика. Учитывая их слабые транспортные возможности, за несколько дней им вряд ли удастся что-то изменить. Они устраивают типично большевицкие уловки, заставляя переодетых в женскую одежду солдат, закладывать мины и т. д. Но все это спокойно можно обнаружить при помощи оптической техники. Что она существует, большевики, очевидно, не догадываются. Но это и кое-что еще мы доведем до их сведения. …. Румыны допускают разглашение информации, касающейся России. Они разглагольствуют в своей прессе о предстоящей войне, требуют возвращения аннексированных у них областей, выдвигая звучные и крайне противоречивые лозунги. Это никуда не годится и совершенно не вписывается в текущую обстановку. Я энергично протестую против этого. Пока молчание на вес золота. Вскоре они снова смогут разглагольствовать. Волна слухов поднимается все выше. Непосвященному едва ли возможно разобраться в этом. Лондон делает вид, что он не располагает более возможностями договориться с Москвой. Но это лишь тактика, чтобы усыпить нашу бдительность. Этим нас никоим образом не провести. Кое-где уже говорят о русской всеобщей мобилизации. Но я пока полагаю, что это совершенно исключено. В Анкаре пока еще не могут определиться. Но т о, что там в случае конфликта встанут на сторону России, это абсурд, не требующий возражений. Но мы игнорируем всю эту болтовню»376.

На следующий день Геббельс запишет: «18 июня 1941. Среда. Вчера: …

Маскировочные мероприятия в отношении России достигли своего апогея. Мы наводнили весь мир слухами, что даже сами иногда не можем разобраться. От мира до войны — дистанция огромного размера, на которой каждый выбирает, что он хочет. Наш новейший трюк: мы запланировали грандиозную мирную конференцию с участием России (!). Излюбленная жратва для мировой общественности. Но отдельные газеты все же пронюхали в чем дело и весьма близки к истине. … Проблема России становится все более запутанной. Наши распространители слухов работают отлично… Во всей этой неразберихе чувствуешь себя бельчонком, который так искусно спрятал свои орешки, что в конце концов сам их найти не в состоянии»377.

18 июня Финляндия приступила к всеобщей мобилизации:

«Расшифрованная телеграмма

вх. № 9990. Из Гельсинки 18 июня 1941 г.

Начальнику Разведуправления Генштаба Красной Армии

Хельсинки, 18 июня 1941 г.

В Гельсинки 17 июня отмечается усиленная мобилизация учащихся и вербовка иностранцев. В городе на улице народ в разговорах ругает русских. Кадетская школа в походном снаряжении 17 июня выехала из Хельсинки.

№ 65 Оствальд».

«Оствальд» — полковник И.В. Смирнов.

18 июня в Анкаре был подписан договор о дружбе между Германией и Турцией. Договор содержал оговорку о том, что он не повлияет на уже существующие обязательства сторон: «Статья 1. Германия и Турция обязуются взаимно уважать целостность и неприкосновенность их национальной территории и не принимать никаких мер, которые были бы направлены прямо или косвенно против другой стороны»378. Таким образом, сохранялись в силе соглашение 1925 г. с Советским Союзом и пакт 1939 г. с Великобританией. СССР не был поставлен в известность о ведущихся переговорах.

18 июня 1941 г. в западноевропейские резидентуры «под прикрытием» советских представительств — в «Париж, Лондон, Брюссель и Голландию» — радиограммой направляется запрос следующего содержания:

«Какова готовность немецкой стороны вторжения на острова (выделено мной. — М.А.). Этом вопросе нам нужны конкретные данные в частности по вопросам:

первое — количество подготовленных парашютных соединений, их общая численность;

второе — тоже по отношению воздушно-десантных соединений;

третье — тоже переправочных средств, количество, грузоподъемность;

четвертое — какова группировка и дислокация соединений, подготовленных для вторжения».

Это было реакцией на проводившиеся вермахтом мероприятия по подготовке операций «Хайфиш» и «Зеелёве». Подобный запрос можно объяснить только желанием руководства Разведупра окончательно удостовериться в том, что высадки на Британские острова в обозримом будущем не предвидится. Однако само содержание запроса давало ложную подсказку и способно было дезориентировать исполнителя.

18 июня 1941 года Кёстринг отметил в письме в Отдел атташе генштаба ОКХ: «Болтовня и слухи, по крайней мере, здесь достигли небывалых высот. Чтобы их передать, потребовались бы тома. Опровержение слухов во всей их полноте представляется невозможным. Все и каждый, кроме сотрудников моего штаба, помешаны на них, находятся под их влиянием и разносят их еще дальше. Так что мне остается лишь во всех беседах и в ответах на вопросы основываться на инструкциях, которых мне было приказано придерживаться»379.

18 июня 1941 года Деканозов пишет А.Н.Поскрёбышеву, заведующему особым сектором ЦК ВКП(б) (Секретариат