– Ва-а… О-о-о!..

– Сто-о-о-п!!!..

* * *

– Ничего не знаю, – чиновник, восседающий за девственно чистым столом с робко приютившимся на краю ноутбуком, был сама неприступность. – Мы не можем пускать на ту сторону всякого встречного-поперечного. Вдруг вы террорист или скрываетесь от правосудия.

– Это я-то террорист? – отставной майор Котельников сейчас хотел только одного: взять малолетнего хлыща в белой рубашечке за грудки и встряхнуть от души. Да еще разок… – Ты вот это посмотри… тридцать пять лет, как один день… – он тыкал под нос чинуше растрепанную кипу листков, содержащую описание всей его практически безупречной биографии.

– Я бы с дорогой душой, – несколько снизил обороты столоначальник. – Но не могу. Вот у вас, к примеру, нет формы девятнадцать-сорок шесть… Ну и еще нескольких документов. У меня тоже инструкции, поймите!

В чистых глазах за похоже декоративными стеклышками очков читалось другое:

«Дай…»

– И где мне взять эту форму?

– Выйдите и почитайте на стенде. Там все подробно расписано. А пока, увы, я не могу вам уделить больше времени. Позовите, пожалуйста, следующего…

Где-то заиграла громкая музыка, и молодой человек выудил из кармана «крутой» мобильник.

– Да… Да так, ничего… – проговорил он сразу помягчевшим голосом. – Конечно, помню…

Не переставая ворковать, он сделал Алексею Сергеевичу свободной рукой некий жест, могущий означать все что угодно: от вежливого прощания до нетерпеливого требования освободить помещение. В дверь уже просовывалась чья-то физиономия, и майор, мысленно плюнув, вышел не прощаясь.

«Вот и сходил, дурак старый!.. Говорила же Маша, что не стоит соваться…»

Пройдя мимо стенда, облепленного соискателями, словно мухами, Котельников вышел из здания, присел на лавочку и принялся шарить по карманам в поисках курева, с досадой вспоминая, что бросил курить еще полгода назад, сразу после выхода на пенсию. А значит, из всех курительных принадлежностей в карманах мог оказаться только старый, пропитанный никотином за долгие годы до чайной желтизны плексиглассовый мундштук. Однако если где-нибудь на рыбалке эта вещь и сходила за некий суррогат курева, то сейчас с пустой пластмассовой трубочкой в зубах он выглядел бы по меньшей мере глупо.

«Снова закурить, что ли? – тоскливо подумал отставник, бросив взгляд на расположенный неподалеку ларек, зазывающий россыпью пестрых пачек на витрине. – Ишь, и название какое придумали: „Вредные привычки“!..»

Но изменять данному себе слову старый вояка привычки не имел…

Кто бы мог подумать, что воплотить в жизнь мечту всей жизни окажется так трудно?

Казалось бы, никаких препятствий нет: собери вещички и ступай – осваивай новые земли, как далекие пращуры, вслед за Ермаком Тимофеевичем и Ерофеем Павловичем освоившие необъятные земли от Урала до Тихого океана и даже дальше… Но нет – нашлись препоны вязче, чем непролазная грязь, непроходимее извечного российского бездорожья и неприступнее отвесных скал. Его Величество Чиновник. Вот уж, действительно, преграда, так преграда. Сильнее природы, сильнее закона, потому как не обойти его, не перепрыгнуть…

Может, махнуть рукой на этот Парадиз? Разве мало в матушке-России мест, где можно осесть на склоне лет и прожить в покое последние оставшиеся годы, забывая понемногу о суматошной молодости и тоскливой зрелости, пришедшейся на «эпоху реформ». Благо, дети уже давным-давно пристроены, а супруга – настоящая боевая подруга, готовая за мужем хоть в огонь, хоть в воду…

– Чего, не взяли?

Алексей Сергеевич не сразу понял, что обращаются к нему.

Рядом со скамейкой стоял тот самый мужичок, нетерпеливо заглядывавший в дверь, когда Котельников выходил из кабинета. И, судя по цветущему лицу, его-то поход оказался более успешным.

Майор хотел было ответить прямо и грубо, по-солдатски, но губы отчего-то выговорили совсем иное:

– Да нет… Какую-то форму девятнадцать-сорок шесть требует. Черт знает что… К военкому пойду жаловаться…

– Без толку это! – удачливый соискатель присел рядышком с неудачником и воровато оглянулся. – Я не для себя, для сына разрешение выбиваю… Так вот: раз пять ходил, и все бесполезно. То одна бумажка не подходит, то другой нет, то третья просрочена или составлена не так… А в прошлый четверг надоумили меня в очереди, что нужно «барашка в бумажке» сунуть.

– Как это? – не понял Алексей Сергеевич. – Какого еще барашка?

– Ну в бумажке… Поняли?

– Взятку, что ли?

– Тс-с! – снова оглянулся «удачник». – Зачем так громко?

«Черт знает что…»

– И много нужно?

– Кому как… Я вот в семьсот пятьдесят уложился.

– Рублей?

– Вы что? – на отставника посмотрели как на клинического идиота. – Конечно, «зеленых»!

– Долларов… – Котельников почесал затылок. – А как узнать, сколько?

– Он вам сам сообщит, сколько нужно.

– Так прямо и скажет? А вдруг я…

– Впрямую не скажет. Вы его попросите на бумажке написать номера справок, которые нужны, и он вам черкнет цифру среди прочего. Все так поступают. Иначе – глухо.

– Сволочи… И сколько обычно просит?

– От пятисот до тысячи. Это, я вам скажу, еще по-божески. Другие больше требуют, а этот еще молодой – не освоился… Ну ладно – желаю здравствовать. Побегу супругу обрадую…

Так и оставшийся безымянным «доброхот» удалился, а Алексей Сергеевич остался сидеть, опустив голову. В душе кипела злость и обида на всех на свете, в первую очередь – на себя. Хотелось встать и прямо сейчас вернуться к чинуше, распахнуть ногой дверь, выдернуть щуплое тельце из удобного кресла и…

– Извините, а разрешения на переселение тут выдают?

Совсем юная парочка – парень и девушка – терпеливо ждали ответа, и майор, помедлив, кивнул.

«А в конце концов, – изменили мысли свое течение. – Тысяча баксов – не такая уж несусветная сумма. Копили же всю жизнь… К чему мне эти зеленые бумажки по ту сторону?..»

* * *

– Блин! Все как всегда у нас… У американцев вон все как поставлено: доставляют до места чуть ли не на вертолетах…

Небольшой караван переселенцев двигался к выделенному для поселения участку третий день. А нервотрепка продолжалась уже больше недели. Да, больше недели. А если быть точным – уже девять дней, как Анатолий Зарецкий и его товарищи «с чадами и домочадцами» пересекли границу между мирами и очутились в загадочном Новом Свете. Или на Том Свете, как шутил записной остряк и балагур Ромка Агопьянц, единственный холостяк из двух десятков переселенцев, добиравшихся до Кедровогорска из Подмосковья.

Увы, радужные мечты о романтической доле первопоселенцев развеялись без следа, как только «российские Колумбы» ступили на вожделенную землю Парадиза. Уж очень мало эта земля походила на кадры из рекламных фильмов и глянцевые страницы буклетов, отпечатанных в Финляндии: вытоптанная загаженная пустошь, загроможденная штабелями всевозможных ящиков и бочек, заполненная толпами ругающихся на разных языках людей, рев автомобильных двигателей, звуки клаксонов, невообразимая вонь, смешавшая в себе технологические и чисто физиологические запахи…