Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Так точно! – в шестьсот луженых глоток выдыхает строй.
– На вверенных вам объектах на любой шорох в кустах, на любое движение открывать огонь на поражение без предупреждения. Всех посторонних лиц, появляющихся на вверенных вам объектах, немедленно задерживать для опознания. Смекаете, о чем я, архаровцы?..
– Так точно! – опять выдыхает строй.
– Слушать сюда! – рявкает генерал. – Любые контакты со студентами категорически запрещены! Упаси вас господи клинья к студенткам подбивать!.. За это – в Союз, под трибунал! Смекаете, о чем я?..
– Так точно! – уже без прежнего энтузиазма отвечают бойцы.
– Я вам покажу – «так точно», жеребцы стоялые! – машет костистым кулачищем генерал. – Разойдись!.. Капитан Сарматов, для беседы!..
– Капитан Сарматов, для беседы… – рапортует подбежавший Сарматов.
– Не ори, Сармат! – морщится генерал, хватая его под локоть. – Ребятам-демократам районы уборки определили подальше от зон боевых действий, зато нашим – вдоль границы с… с соседним государством. А самый хреновый участок – у тебя.
– Поясните, товарищ генерал.
– Вокруг твоего участка в болотах – индейские поселки. Индейцы формально нейтралитет держат, поэтому сандинисты стараются на яйца им не наступать. Нейтралитет еще тот, но приказано этот фактор учитывать. Смекаешь, о чем я?..
– Так точно!
– Вот-вот!.. Еще супротив твоего участка в соседнем государстве у гусанос – оборудованные базы и лагеря. В их отрядах полно штатников… Цэрэушники, наемники, инструктора, в общем, всякой твари… и не по одной паре!.. Разведка докладывает, что в связи с нашим прибытием у них даже какой-то Джеймс Бонд объявился. Зашифрованный… Стало быть, жизнь у тебя там медом не будет, Сармат! Действовать придется почти автономно. Транспорт – раз в неделю. Туда – харч и боеприпасы, оттуда – мешки с кофе…
– Ясно, товарищ генерал! – отрапортовал Сарматов.
* * *
Неистово палит солнце над красным плоскогорьем, покрытым темнолистыми кофейными деревьями. За плоскогорьем со всех сторон сельва. На севере – широкая река отделяет плоскогорье от соседнего государства.
Студенты и студентки работают вяло. Собранные зерна кофе сушатся на широких брезентовых полотнищах. Под навесом грудятся черные пластиковые мешки с готовым к отправке кофе.
– Девчонки, Скиф нарисовался! – завидев Сарматова, сообщила подругам студентка с копной рыжих волос на голове.
– Не Скиф, а Сармат! – поправила ее другая.
– Прямо Рембо! Класс! – воскликнула рыжая. – От него мужиком пахнет!
– Тащусь! – растянула в гримасе полные губы белокурая студентка. – Рембо по-вологодски!.. От него казармой и тушенкой за километр несет.
Вдруг совсем близко, разрывая тишину, раздается автоматная очередь.
– Все в укрытие! – Сарматов показал студентам на щель у навеса, а сам бросился в ту сторону, откуда только что прогремела очередь.
Навстречу ему из кустов вышел смущенный боец, держа в руках пеструю окровавленную птицу.
– Вопросов нет, сержант! – выдохнул Сарматов, хватаясь за рацию. – Первый слушает… Прием…
Выслушав сообщение, Сарматов коротко бросил в микрофон:
– Сейчас буду!.. – И побежал к стоящему под навесом джипу. – На третий пикет! – прокричал он разомлевшему от жары бойцу-водителю.
Мелькали кофейные деревья, какие-то убогие строения, покинутая, в псевдоромантическом стиле, гасиенда, от которой дорога уходила в сельву. Скоро ее перегородил шлагбаум; у него стояли двое бойцов с «АК-74». Один из них был Силин.
– Надеюсь, по-русски с ними не разговаривали? – спросил его Сарматов.
– Обижаешь, командир! – ответил тот с улыбкой. – Мы и понять-то не можем, кто это. То ли хиппи, то ли монахи – смех один!..
Под навесом из широченных листьев расположился Бурлак и держал под прицелом людей с заросшими лицами, одетых в оборванные пропыленные сутаны.
– Как вы оказались здесь, святые отцы? – спросил на ломаном испанском Сарматов.
Высокий патер на таком же ломаном испанском смиренно ответил, теребя висящий на груди католический крест:
– Мы слуги господа бога нашего Иисуса Христа, несем свет его имени заблудшим и погрязшим в скверне греха овцам его.
– Кого вы имеете в виду? – поинтересовался Сарматов.
– Аборигенов-индейцев, живущих в чреве москитных болот, – все так же смиренно сказал священник.
– Гражданами какой страны вы являетесь?
– Ну что ж, брат Игнасио и брат Бартоломео – из Бразилии, – ответил патер, поворачиваясь в сторону молодого миссионера, – брат Сильвио – итальянец.
– А вы, патер, откуда родом?
– Я из Канады, монастырь Святого Луки, провинция Онтарио. Позвольте узнать и ваше имя, сын мой?
– Хосе Алварес, честь имею!.. – щелкнул каблуками Сарматов. – Начальник отряда сандинистской пограничной стражи. И все же назовите ваше мирское имя, патер!
– Брат Патрик, в миру – Френсис Корнел, эсквайр. Вот наши разрешения на миссионерскую деятельность, выданные сандинистскими властями. – Священник протянул бумаги, скрепленные печатями.
Взяв документы, Сарматов отошел к «уазику», где стал внимательно их изучать. Затем он взял рацию и, старясь не шуметь, сказал в нее:
– Родригес, как слышишь?.. Прием…
– Слышу хорошо! Прием, – донесся из рации голос.
– У меня четыре миссионера. Направляются в индейские поселения. Документы в порядке… Прием.
– Команданте Ортега лоялен к церкви, – послышалось из рации. – Мы знаем о них… Они миссионеры, и только… Пропустите!..
– Под твою ответственность, Родригес!.. Прием.
– Согласен, амигос!.. «Патриа о муэрте!»
Скрывая раздражение, Сарматов вернулся к миссионерам.
– Примите мои извинения, святые отцы! – сказал он. – Продолжайте свой путь, но советую вам соблюдать осторожность.
– Да хранит вас бог! – склонился в поклоне патер. – Мы будем молиться за вас.
* * *
…Полыхало красное зарево от горящих построек. Автоматные и пулеметные очереди вспарывали тишину тропической ночи. Выли снаряды, летящие из-за реки. Их разрывы ломали и вырывали с корнем горящие кофейные деревья, разносили в щепы хлипкие постройки. Отсветы от пожара плясали в щелях укрытия. С треском обрушилась крыша навеса – языки пламени и снопы искр с гудением устремились к ночному небу. Огонь набрасывался на подготовленные к отправке мешки с кофе. Взвод капитана Морозова бросился к ним, но у него на пути словно из-под земли вырос Сарматов.
– Назад! – скомандовал он. – На фоне огня вы мишени!..
– Добро же горит! – возмутился Морозов. – Труд-то какой!
– Назад, капитан! Все облито бензином! – проорал ему в ответ Сарматов.
Из черноты сельвы слышался треск очередей и россыпью летели трассирующие пули, кромсая мглу увядающей ночи. Под этим шквальным огнем двое бойцов присели на корточки и затаились. Бурлак вскинул РПГ и ударил по сельве, откуда вылетали огненные стрелы. Взрыв выхватил из темноты деревья и переламывающиеся человеческие фигуры.
А в противоположной стороне
