Голова стрелка дернулась, шляпа слетела, и Мэтт узнал Бена Дэрби.

Вскочив на ноги, Дэрби в ужасе отступал от пумы по гребню скалы. Кажется, он даже забыл про винтовку. Дикий вопль вырвался из его глотки, когда он увидел обнаженные клыки и сотню фунтов шипящей ярости, бросившихся прямо на него.

В последнюю секунду кошка чуть отклонилась в сторону и, проскочив мимо человека, скрылась за гребнем и растворилась среди скал.

Бандит продолжал отступать, видимо, совершенно ошеломленный, чтобы заметить другую опасность. Он подошел слишком близко к краю. Шатающийся камень качнулся под его ногой и рухнул вниз. Судорожно взмахнув руками, Дэрби полетел следом. Тошнотворный звук удара человеческих костей о скалы заставил Элли крепче вцепиться в руку Мэтта.

— Откуда она узнала, что нам грозит опасность? — прошептала пораженная Элли.

— Не уверен, но мне кажется, животные всегда лучше чувствуют опасность, чем мы. — Он потянул ее за руку. — Идем. Братья Хейли не заставят себя ждать.

Стук копыт, почти мгновенно раздавшийся после его слов, послужил их лучшим подтверждением. Из-за ближайшего гребня выехали Клив и Сэм, выхватывая оружие. Питер следовал за ними, чуть отстав.

Было слишком поздно прятаться в пещере. Мэтт развернулся лицом к нападающим, не желая окончить свою жизнь с пулей в спине.

Проезжая мимо того места, куда упал стрелок, Клив бросил беглый взгляд на окровавленное тело Дэрби и равнодушно проехал мимо.

Мэтт пихнул Элли себе за спину, не обращая внимания на ее протесты. Он стоял напряженный, готовый к битве, проклиная перестрелку с Дэрби, из-за которой у него осталась всего одна пуля. Он опустил револьвер, понимая, что в противном случае Хейли откроют огонь немедленно.

Мысль о том, что Элли могут изнасиловать и убить, наполнила Мэтта бессильной яростью и тошнотворным страхом. Хотя он давным-давно поклялся, не жалея жизни, защищать женщин, оказавшихся в опасности, именно с Элли эта клятва приобретала самый прямой, страшный по своей жестокости смысл.

Трое мужчин остановили коней в десяти футах от них. Мэтт понимал, что весь его опыт, кулаки и нож на боку вдобавок к единственной пуле не помогут ему против трех револьверов.

Он заметил, что Питер наконец-то заметил отверстие в скале. Он уставился на него, выпучив глаза и открыв рот.

Ну на этот раз вам не уйти, — прорычал Клив. Элли попыталась выйти из-за спины Мэтта, но он крепко держал ее за руку, удерживая на месте. Ее беззащитностью вполне могли бы воспользоваться бандиты, чтобы заставить его сдаться.

Перегнувшись через луку седла, Клив направил дуло револьвера прямо в грудь Мэтта.

Знаешь, Деверо, если я выстрелю в тебя несколько раз, то хотя бы одна из пуль непременно попадет в твою девку. Не понимаю, зачем ты теряешь время, стараясь ее защитить?

— Ты и не можешь понять, Клив. Это одно из многих различий, существующих между нами.

— Ну да, ты тупой, а я нет.

Его палец поглаживал курок револьвера. Затем он с усмешкой взвел курок.

— Нет! — прошептала Элли упавшим голосом. Тем не менее она не шевелилась, чтобы не отвлекать Мэтта.

Его рука лежала на рукоятке его верного “кольта”. Мэтт знал, что вполне мог бы убить Клива первым, используя последнюю пулю, но что с того? Его победа будет слишком короткой. Сэм в тот же миг срежет его наповал. Но какой еще выход у него был?

Мышцы Мэтта напряглись, он уже приготовился выхватить револьвер и…

Его остановил голос Сэма. Мэтт замер.

Черт побери, Клив, — гнусаво протянул Сэм. — Деверо дважды уходил от меня. Еще никому такое не удавалось. Я хочу сам убить его в конце концов.

Знаешь, братец, иногда ты бываешь настоящей занозой в заднице.

Но ты же обещал!

Клив фыркнул в нетерпении и сунул револьвер в кобуру.

Ладно, развлекайся, маленький братец. Только давай побыстрее. И убедись на этот раз, что он действительно мертв.

В этот момент заговорил Питер. Он указал на отверстие в скале и, дрожа от возбуждения, спросил:

— Что это? Вы нашли их?

— А тебе известно, что ты представляешь собой яркий пример самой низшей из всех известных форм жизни, Питер Уэнворт? — бросила ему в лицо Элли.

— Думаю, что не стану обижаться на тебя за последние слова в твоей жизни, Элисия, — сказал Питер с самодовольной ухмылкой. — В конце концов совершенно очевидно, кто победил в этой гонке.

— Только благодаря обману.

— Ну, ты никогда не умела достойно проигрывать.

— Что ж, иди туда, ублюдок, — прошипела сквозь зубы Элли. — Попробуй взять, что найдешь… если, конечно, тебя не остановят мертвецы или ловушки.

Мертвецы? Ловушки? Уверен, ты шутишь. — Он нервно поджал губы.

Элли заговорила глухим замогильным голосом:

И это еще не все! Там тысячи пауков. Огромных. И открытые бездонные шахты.

Ее упрямство и безумная, почти бессмысленная отвага поразили Мэтта. Он крепко сжал ей руку.

— Хватит, Элли.

— Но он же все погубит! — в отчаянии прошипела она ему на ухо.

Мука, прозвучавшая в ее голосе, заставила его сердце болезненно сжаться. Эти сокровища значили для нее гораздо больше, чем богатство и известность, как он когда-то подозревал. Это открытие затронуло какие-то очень глубокие струны в ее душе. Она хотела защитить свое детище. И Мэтту отчаянно хотелось что-нибудь сделать для нее.

У нас сейчас и так есть о чем беспокоиться. — Она кивнула.

Глядя Кливу в глаза, Мэтт сказал:

У вас нет причин убивать Элли. Только меня. — Клив бросил быстрый взгляд на вход в пещеру.

Похоже, у меня нет причин оставлять ее в живых. Больше уже нет. — Он сплюнул свою жвачку. — Конечно, такая хорошенькая крошка может для чего-нибудь пригодиться. Я подумаю над этим, когда тебя не станет, Деверо.

От сальной ухмылки, появившейся на лице Клива, по коже Мэтта поползли мурашки. Что же говорить об Элли, с ужасом вцепившейся ему в руку.

Сэм спешился. Он снял свой пояс с оружием и перекинул через седло. Затем вынул нож, тот самый, которым уже однажды воспользовался, когда мучил Мэтта.

Ну, иди-ка сюда, игрок, — сказал Сэм, взмахнув ножом. Гладкое отполированное лезвие ярко сверкнуло на солнце. — Я собираюсь доказать тебе, кто из нас лучше.

Мэтт сунул “кольт” Элли в руку и прошептал:

— Осталась всего одна пуля. Не трать ее зря.

— Мэтт, — прошептала она срывающимся от волнения и отчаяния голосом.

Что ж, если ему суждено сегодня умереть, по крайней мере, у него будет утешение, что он ей небезразличен. Благодарение небесам, она не пыталась удержать его и не обливала слезами. Слезы ей не помогут, а ему только помешают сосредоточиться.