– Нет, конечно. Мне кажется, фотографии должны бытьклассные. Когда я умру, ты приедешь ко мне на могилу, снимешь ту идиотскуюфотку, которую обычно ставят покойникам, и вставишь эту. Мне будет приятновидеть себя такой, какая я есть на самом деле.

– Нет, Яна, ты будешь жить. Ты обязательно будешь жить. Уменя всегда будет перед глазами обалденно красивая девушка, которая попросиламеня отвезти ее на море и в которую стреляли у меня на глазах. А затем онаугнала джип у моего товарища и прирулила на нем прямо ко мне на стрелку вся вкрови и с пистолетом за пазухой. Потом она устроила перестрелку у тысячекоечнойбольницы, сняла полмиллиона долларов в банке и со мной на яхте занималасьлюбовью. Полмиллиона сгорает, а она танцует прямо на том месте, где этопроизошло, получая при этом дикий оргазм. Ничего подобного в своей жизни я ужене встречу. Это точно.

Мы заскочили домой, привели себя в порядок и помчались ваэропорт. В машине Сашка тяжело дышал и сопел, да и я сидела как на иголках.

– Послушай, а вдруг билетов нет? Лето же все-таки.

– Ты забыл, – улыбнулась я. – Я же Леди и всегдалетаю только первым классом. Это в экономическом классе с билетами может бытьнапряженка, а с бизнес-классом проблем никаких.

– Но ведь там почти в два раза дороже, а сервис, говорят,точно такой же.

– Может быть, но ты сам знаешь, разве у нас может бытьхороший сервис? В основном пародия на Запад. Здесь важен не сервис, асамоудовлетворение, понимаешь?

– Все равно не понимаю.

– Тогда тебе нужно полететь самому, и ты меня наконецпоймешь.

– Будем надеяться. Слушай, а что ты решила делать дальше?Знай, что бы ни случилось, мое предложение всегда остается в силе.

– Я не хочу сейчас думать о том, что меня ждет дальше. Вданный момент я больше думаю о предстоящей разлуке с тобой.

– Может, еще задержишься на пару дней?

– Тогда я просто не смогу никуда улететь, и мы с тобойнатворим много глупостей. Мне нужно обязательно со всем разобраться. Я не смогуспокойно жить, если не сделаю этого.

– С чем разобраться, Яна?! Тебя грохнут, и все, закончатсявсе твои бессмысленные разборки. Кстати, кто такой Руслан, с которым тыразговаривала по телефону?

– Мой друг, фотограф. Он очень сильно мне помогает.

– Ты с ним спала?

– Когда-то совсем давно. Мы были любовниками. Жили вместе наквартире, затем я ушла от него и вышла замуж. После всего этого никакихсексуальных контактов с ним не припомню.

– Но он по-прежнему любит тебя?

– У него есть одна женщина, которой он предан и служит ужемного лет, – это фотография. Он не просто фотограф, а еще и художник, тоесть занимается художественной фотографией. Кстати, он настоящий умница, делаетбольшие успехи. Очень известен в богемной тусовке, любая модель из самогонавороченного агентства просто мечтает о том, чтобы он с ней поработал.Девчонки считают за счастье получить фотографию из его рук. У него большая собственнаястудия. Все свои деньги он в основном вбухивает туда, совершенно не думая охлебе насущном и нормальной квартире. Люди искусства, как правило, всегда счудинкой, непонятной обычному человеку. Как мужчина он мне не интересен. Я нехочу его и никогда не хотела.

– Зачем же ты тогда спала с ним раньше?

– Он мне помог сделать карьеру. Мы оба использовали другдруга в своих целях. Каждого интересовал конечный результат такогосотрудничества. В модельном бизнесе иначе нельзя. Называется – не переспишь, непролезешь. Конкурс ведь я тоже не только за красивые глаза выиграла. Это жизнь,Саня, и от этого никуда не денешься.

– Да уж, – тяжело вздохнул он.

– Давай не будем. Нам не по восемнадцать лет. У каждого изнас за спиной по большому чемодану, в котором лежат все наши чувства, эмоции,встречи и расставания с различными людьми, там боль, предательство, измены исобственная трусость, а также секс по любви или по необходимости, а может быть,просто от скуки или тоски. Все это лежит в наших чемоданах. Я предлагаю неоткрывать их и не показывать друг другу содержимое. Это все равно что копатьсяв чужом грязном белье. Пусть это лежит там, под замком, и умрет вместе с нами.

Приехав в аэропорт, сразу купили билет.

– Я же тебе говорила, что первым классом можно лететь безпроблем.

– Конечно, за такие деньги, – улыбнулся Сашка.

Я прошла регистрацию. У нас еще было время. Мы поднялись навторой этаж и взяли бутылку шампанского.

Сашка наполнил фужеры до самого верха и торжественнопроизнес:

– За то, чтобы ты не потерялась.

Я осушила фужер до дна и чмокнула Сашку в щеку.

– Знаешь, у меня какое-то странное, нехорошеепредчувствие, – сказал он. – Мне кажется, что я никогда тебя большене увижу. Как странно, вчера была наша последняя ночь, а сегодня я в последнийраз держу тебя за руку.

– А как же Питер? – улыбнулась я. – Город, которыйя тебе обещала. Город, который по-настоящему сделает нас счастливыми ипереплетет наши судьбы.

– Само собой, – сказал Санька и прижал меня ксебе. – Только, пожалуйста, звони, если ты вдруг не позвонишь, значит, стобой что-то случилось. А хочешь, я полечу с тобой, ты только скажи!

– Зачем, Саш, мы же оба знаем, что ты никуда не полетишь. Япозвоню, вот увидишь, обязательно позвоню.

Объявили посадку. Мы молча допивали свое шампанское исмотрели друг другу в глаза. Затем я как сумасшедшая бросилась к Саньке на шеюи громко заревела. Он попытался меня успокоить, но бесполезно. Проходившие мимолюди оглядывались и перешептывались.

– На нас смотрят, – сказал Сашка.

– Пусть.

– Ты так рыдаешь, что уже пол-аэропорта сбежалось.

– Пусть завидуют.

– Чудная ты все-таки, Янка, орешь, как потерпевшая, аоставаться не хочешь.

– По-моему, я люблю тебя, – сказала я и заревела ещегромче.

– Спасибо. – Сашка взял мои ладони и стал нежно ихцеловать. – Спасибо за то, что ты есть, моя милая, ненасытная, шальнаядевочка, и спасибо за то, что я тебя узнал. Мы никогда не будем вместе, новоспоминания о тебе всегда будут греть мою душу.

Я пошла на посадку. Через несколько минут в отстойник, где народдожидался автобуса, вбежал Сашка.

– Какими судьбами? – закричала я и бросилась к нему нашею.

– Оставил паспорт в залог, сказал, что улетает любимаяженщина, хочется проводить.

– Здорово!