– Да, солдаты, – сказала она. – Но я не различаю цвет их мундиров. К чему бы нашим стражам выжидать в роще?

– Не знаю, ваше величество, – сказал Карлайл. – Вообще-то, так не положено. Я возьму десяток бойцов и поскачу туда, разберусь, в чем дело.

– Нет, не стоит, – сказала Эшлин.

Что-то было не так. Она пристально вгляделась в рощу, но в темноте можно было разобрать только силуэты воинов между деревьями. Краем глаза Эшлин заметила, что Годфри выпустил из голубятни двух голубей.

Один голубь полетел на запад, высоко над деревьями, как его обучили, но тут с верхушки самого высокого дерева взвилась стрела и пронзила птицу в самое сердце. Эшлин удивленно распахнула глаза.

– Закройте ворота! – велела она.

– Но ведь стражи не… – начал Карлайл.

– Это не стражи. Перекройте все ходы и выходы и приготовьтесь отражать нападение. Немедленно.

– Будет исполнено, королева! – Карлайл повторил приказ караульным на городской стене, а потом бросился вниз по лестнице предупредить остальных. Вскоре до Эшлин донесся скрип городских ворот.

– В чем дело? – удивленно спросила Хайден, подступив поближе.

– Это Уоллес, – объяснила Эшлин. – Он пытается меня обмануть. Если отправить отряд на разведку узнать, что происходит со стражами, то Уоллес их окружит и перебьет. А потом атакует ворота, чтобы с боем прорваться в город, а не осаждать его.

– Но я не вижу людей Уоллеса, – сказала Хайден, глядя со стены.

– Поверь мне, они там.

Люди в роще как будто услышали ее слова. Среди деревьев вспыхнули сотни костров, озарив стволы оранжевым сиянием. Очертания воинов стали четкими. На груди бойцов явственно виднелись красно-белые эмблемы Седара Уоллеса, а над трактом заполоскал огромный красно-белый стяг.

Теперь, когда Эшлин велела запереть ворота, воинству Уоллеса было незачем прятаться.

В отсветах костров было заметно, что между деревьями что-то мельтешило. С ветвей, покачиваясь, как трава под ветром, свисали какие-то длинные предметы.

– Что это? – спросила Хайден.

Через миг Эшлин поняла, что это. Во рту у нее пересохло, сердце взволнованно забилось.

– Это королевские гвардейцы, – ахнула она. – Их повесили.

– Почти сотню человек, – добавила Сосоне. – Значит, это не только стражи.

Эшлин не сводила глаз с раскачивающихся трупов. На многих виднелись зеленые плюмажи командиров.

– Это те, кого отец отправил в Глиновал, – сказала она. – И те, кого я отправила в Заповедный Дол. Седар Уоллес всех убил.

Если Уоллес повесил командиров, значит уничтожено все войско.

– Судя по числу костров, у стен города собралось не меньше десяти тысяч бойцов, – наскоро прикинула Эшлин. – А может, и больше.

Значит, вассалы Уоллеса все-таки привели свои отряды, просто не разрешили им войти в город.

– Надо предупредить наших гвардейцев, – сказал Карлайл.

– Нет, погодите. – Эшлин понимала, что преждевременная паника была совершенно излишней. – Мы закрыли ворота, и Уоллес не станет атаковать. У него не хватит людей, чтобы штурмом взять стены. Но он знает, что у меня тоже не хватает гвардейцев, чтобы вступить с ним в открытый бой. Наверняка он привез катапульты и собирается взять город в осаду.

– У нас есть корабли, – напомнила Сосоне. – Можно подвозить подкрепление и съестные припасы по морю.

– Это займет слишком много времени, – возразила Эшлин. – Из-за моей коронации в Незатопимой Гавани собралось слишком много людей. Съестного хватит на пару недель, а потом бароны и их войска взбунтуются.

Вдобавок через полмесяца она собиралась отправить флот на войну. Годфри был прав – Великий перелет уже начался и с каждым днем число мигрирующих драконов возрастало. По подсчетам Эшлин и на основании наблюдений предыдущих лет, Великий перелет вступит в полную силу через девятнадцать дней, самое большее – через двадцать семь.

– Всадник! – выкрикнул боец на стене.

– Сколько?

– Один! Всего один. Мчится к главным воротам.

Эшлин отыскала взглядом нервно скачущую лошадь с седоком, который едва держался в седле.

– Подстрелить его? – спросил лучник.

– Нет, – ответила Эшлин, не сводя глаз с всадника. – Это труп. Впустите лошадь в северо-западные ворота. – (Их можно было открыть и закрыть быстрее всего.) – И принесите сюда тело.

Это оказался труп Юльнара Вента, градоправителя Глиновала, того самого, чьих писем так ждала Эшлин. Седар Уоллес перерезал ему горло, привязал ноги к седлу, прибил к груди послание и пустил лошадь галопом к Незатопимой Гавани. Хайден с силой выдернула длинный гвоздь из тела и передала окровавленный листок Эшлин.

Глядя на листок, Эшлин невольно сжала левый кулак так, что драконья нить впилась ей в кожу и задымилась.

– И что теперь? – спросила Хайден.

– Предупреди бойцов, пусть готовятся к обстрелу катапульт на заре.

Балария, Бурз-аль-дун

Вдалеке виднелись очертания Бурз-аль-дуна. За день до этого пески пустыни сменились невысоким кустарником и камышами вдоль берегов, а за ночь чахлая растительность превратилась в оливковые рощи и лимонные сады. Вира заметила стада каких-то копытных с бурыми шкурами и двумя длинными рогами, черно-белыми спиралями скручивавшимися над головой. Животные мирно щипали травку в тени лимонных деревьев.

– Прекрасный вид, правда? – сказал Боргон за спиной Виры. – В моем детстве сады с газелями начинались в двух днях пути до Часов.

– А что изменилось?

Боргон пожал плечами:

– Баларские власти истребили всех драконов в тех местах, где теперь пустыня. После этого все и началось – мартышки взбесились, загрызли зверей помельче и сожрали все, кроме кактусов. Потом началась засуха. Всю округу засыпало песком. В общем, сплошное невезение. А эти сады не завяли лишь потому, что сюда дотягиваются каналы из Бурз-аль-дуна.