Она почти незаметно кивнула головой. По крайней мере, этот вопрос был решен.

— Как держится Эмма? Вчерашний день стал для нее кошмаром.

— Мама отвлекает ее, как может. Сегодня они пойдут в кино. Вместе с Амандой.

Сара снова кивнула.

— Как только я устроюсь в хосписе, привези ее еще раз. Мне не нравится, что она видит меня в таком состоянии, но я не хочу раствориться для нее в воздухе. Помню, как я плакала и негодовала, когда врачи заставили мою мать исчезнуть.

Гэри знал, что в последние дни смерть матери стала для Сары навязчивой идеей. Но разве могло быть иначе? Она всегда говорила, что им не дали попрощаться — что эта хорошо мотивированная попытка защитить ее от возможной душевной травмы нанесла ей неизлечимую рану.

— К тому же, я эгоистична, — еще раз пошутила Сара.

— Ты самая самоотверженная женщина на планете.

— Я хочу быть с Эммой каждое оставшееся мгновение.

Казалось, что она вот-вот заплачет, но в ее истощенном организме уже даже слез не осталось. Вся ее энергия уходила на борьбу за выживание. Им оставалось обсудить еще один важный вопрос, и Сара наконец перешла к нему:

— Ты уже говорил с Дэвидом?

Гэри ответил, что оставил ему пару сообщений и теперь в любую минуту ожидает ответный звонок.

— Где он сейчас?

— Во Франции.

— Во Франции, — с тоскливой улыбкой повторила она. — Я рада, что хоть один из нас попал туда.

— Он вернется, как только сможет.

— Хорошо. Не торопи его. Чем больше времени потребуется на его возвращение, тем лучше.

Гэри недоуменно поднял брови.

— Потому что я не умру, пока не увижу Дэвида еще хотя бы раз.

Она упрямо выпятила подбородок.

— И меня не волнует, сколько для этого понадобится времени. Я подожду.

Гэри верил ей.

— И я дождусь его, — повторила она, перед тем как погрузиться в медикаментозный сон.

Извлеченные из сумки документы были сильно испорчены. Дэвид успокаивал себя только тем, что их оригиналы хранились в сейфах «Ньюберри». Тем не менее маркиз разложил промокшие страницы на столе. В его аккуратных движениях сквозило уважение знатока, которому представилась возможность увидеть недавно обнаруженную рукопись Челлини. Поместив документы на мягкую льняную ткань, он бережно промокал их сухой губкой.

Страницы «Ключа к жизни вечной» слиплись. Их предстояло сушить несколько дней, а затем отделять друг от друга скальпелем и пинцетом. Особое внимание маркиз уделил чертежу «Медузы». Профессор Верне из Музея естественных наук утверждал, что Сант-Анджело являлся экспертом в подобных вопросах, и сам факт, что маркиз мгновенно сфокусировался на наброске Челлини, лишь подтверждал эти слова. Он разглаживал морщинки на листе с такой нежностью, что напоминал отца, ласкавшего грудного младенца.

Дэвид еще никогда не встречал столь интересного и своеобразного человека, хотя временами маркиз казался ему осколком какой-то ранней эпохи. Высокомерное лицо Сант-Анджело с крючкообразным выступающим носом украшали великолепные темные усы. Несмотря на сильную хромоту, он сохранял хорошую физическую форму. Даже работая с мокрыми документами, он по-прежнему оставался в костюме и с черным галстуком. Дэвид заметил на его отглаженной накрахмаленной белой рубашке блестящие пуговицы из слоновой кости и сапфировые запонки.

— В будущем, — сказал маркиз, — вам нужно держать такие вещи подальше от воды.

— В будущем, — ответил Дэвид, — я постараюсь избегать людей с пистолетами.

Он вкратце рассказал Сант-Анджело, как они оказались у его дверей — мокрые и запыхавшиеся. Но когда маркиз спросил, кто так настойчиво преследовал их и по какой причине, Дэвид не нашел правдоподобного ответа.

— Им был нужен этот набросок, — указав на рисунок, сказала Оливия.

— Чертеж? — усомнился Сант-Анджело. — Это же копия.

— Им нужен реальный предмет, — ответила Оливия. — Зеркало, вставленное в медальон.

Она посмотрела на Дэвида, желая убедиться, что он не против ее откровенности. Дэвид одобрительно кивнул. Они уже успели переодеться в роскошной спальной на втором этаже в шелковые пижамы и вельветовые халаты, великодушно предложенные маркизом из его личного гардероба, а затем спустились в гостиную, где добрый хозяин предложил им по чашке горячего шоколада.

— Маленькое зеркало? — скептически спросил Сант-Анджело. — Из чего сделан медальон? Из серебра?

— Зато рукой мастера, — ответил Дэвид.

Маркиз кивнул.

— Так вы уже знаете? Да, рука Челлини тут угадывается.

Дэвид уже не удивлялся его осведомленности. Он понял, что Сант-Анджело знал гораздо больше, чем показывал.

— У меня имеется клиентка, которая хочет найти это зеркало, — сказал Дэвид. — Любой ценой.

Будучи экспертом в подобных делах, маркиз, естественно, заинтересовался упоминанием о заказчице.

— Так это женщина? Могу я узнать ее имя и фамилию?

— Мне не позволено разглашать такую информацию, — ответил Дэвид, желая придержать одну-две карты при себе в беседе с таким уклончивым человеком.

Похоже, Сант-Анджело уже привык к тому, что люди скрывали имена своих работодателей. Но он еще не удовлетворил своего любопытства — как, впрочем, и Дэвид. Между ними шла игра «вопрос-ответ», и здесь был важен порядок, в котором открывалась информация.

— Что привело вас ко мне в первый раз? — спросил Сант-Анджело, откинувшись на спинку кресла и соединив сильные пальцы в форме домика.

Дэвид решил, что честный ответ на этот вопрос не навредит ему. Он рассказал о некоторых находках, сделанных в Музее естественных наук.

— Как видите, Калиостро был очень впечатлен человеком по имени Сант-Анджело. Позже мы увидели ваше имя на памятной доске совета попечителей музея.

Маркиз улыбнулся.

— Позвольте спросить, — продолжил Дэвид. — Нам сказали, что ваша семья прожила в Париже много поколений. Мог ли один из ваших предков обладать «Медузой»?

— Да, мог, — без колебаний ответил маркиз.

Оливия едва не скатилась с кресла. Дэвид почувствовал, как у него замерло сердце. Наконец он получил конкретное доказательство, что зеркало действительно существовало. Возможно, их хозяин даже знал, где оно находится. Он едва осмелился задать следующий вопрос:

— А вы случайно не имеете этот медальон в своей коллекции?

— Нет.

— Но вы знаете, где он находится? — подавшись вперед, спросила Оливия.

После ее вопроса возникла длинная пауза.

— Да, я знаю, — наконец признался маркиз.