на принудительных работах беженцев и даже, в отдельных случаях, для военнопленных. Известны примеры, когда стараниями православных священников улучшались условия содержания, медицинского обслуживания в лагерях русских беженцев и военнопленных. Особенно много в этом плане было сделано уполномоченным по делам Внутренней Миссии отцом Владимиром Толстоуховым, посещавшим лагеря Курземе и Земгале, а также священниками Виктором Першиным и Иаковом Начисом, окормлявшими лагерь близ Шкиротавы. Из письма угнанной на принудительные работы девушки-псковитянки также видно, что их общежитие в Риге посещали православные священники из Пскова[625].

Архимандрит Кирилл (Начис) вспоминал, что с марта по осень 1944 г. он был псаломщиком в Свято-Троицком соборе г. Либава (Лиепая), где также служил священником его брат Иаков. В городе жило много русских беженцев, «целые кварталы в центре, где они помещались, были отгорожены и обнесены колючей проволокой»; так местные власти под предлогом санитарных норм изолировали эвакуированных. Члены причта собора окормляли беженцев, особенно много последних посещали храм, когда в начале осени 1944 г. в нем находилась чудотворная Тихвинская икона Божией Матери[626]. В Латвию были вывезены и другие святыни: из Пушкина – уже упоминавшаяся Знаменская икона Божией Матери, а из Пскова – мощи святого князя Довмонта (в крещении Тимофея), святого Всеволода (в крещении Гавриила), преподобного Иоасафа, игумена Снетогорского, блаженного Николая Садоса и несколько чтимых икон – в Рижский Свято-Троицкий собор. Многие из этих святынь использовались Внутренней Миссией и, таким образом, были спасены от вывоза в Германию.

В сообщении командира полиции безопасности и СД Латвии Кирсте своему руководству в Берлин от 17 мая 1944 г. говорилось о 156000 русских беженцев в генерал-бецирке, не учитывая Риги. Эвакуированные в религиозном плане рассматривались как гости Православной Церкви в Латвии и входили в существующие общины, там же, где их не было, создавались новые. Кирсте считал, что необходимо строго указать на необязательность посещения церквей для беженцев, но с сожалением констатировал малое количество убежденных атеистов среди них[627].

В Восточном министерстве выразили полное согласие с позицией полиции безопасности и 14 июня отправили Трампедаху телеграмму о том, что не в германских интересах производить на эвакуированную молодежь впечатление, «что мы желаем их включения в религиозные общества». Напротив, через сохранение непричастности к религии части русского народа, полагали чиновники, можно создать равновесие мировоззренческих сил, «что нам могло бы быть только желательно»[628].

Вслед за Внутренней Миссией в Латвии митрополит Сергий в конце февраля 1944 г. учредил «Внутреннюю Православную миссию в Литве». Она должна была окормлять только русских беженцев и насильственно эвакуированных и состояла почти исключительно из духовенства, ранее служившего на оккупированной территории Ленинградской области. По предложению местного благочинного протоиерея Николая Савицкого, Управление Миссии было размещено в г. Шауляе. В конце февраля Экзарх назначил временным начальником Миссии эвакуированного из-под Новгорода протоиерея Димитрия Флоринского, тогда же было намечено пять округов: Виленский, Ковенский, Поневежский, Алитский и Шауляйский. После же завершения эвакуации Псковской миссии, 10 марта 1944 г. митрополит Сергий заменил отца Димитрия протопресвитером Кириллом Зайцем. Вручив ему 12 марта соответствующий указ, Владыка сказал, «что беженцев нельзя оставить без поддержки в чужом крае, среди чужого народа». Отец Кирилл также был назначен благочинным Шауляйского округа и настоятелем городской церкви свв. апостолов Петра и Павла, 15 марта он приехал в Шауляй и энергично приступил к исполнению своих новых обязанностей[629].

Протоиерей Д. Флоринский стал помощником начальника Миссии, бывший Островский благочинный протоиерей Николай Миронович – начальником канцелярии, А.Я. Перминов – делопроизводителем Управления, а В.Ю. Радвил – заведующим хозяйственной частью. Уже в марте было образовано семь округов, каждый из которых возглавил окружной миссионер: в Вильно – протоиерей Николай Шенрок, в Ковно и Алите – священник Николай Попов, в Шауляе – протоиерей Николай Миронович, в Поневеже – священник Георгий Сперанский, в Келме – протоиерей Евгений Троицкий, в Турогене – протоиерей Димитрий Флоренский и в Жагорах – священник Сергий Карчай. Кроме того, на приходах и во временных богослужебных пунктах служили еще несколько десятков миссионеров: в Поневеже – протоиерей Владимир Бируля и Анатолий Кушников, в Куршанах – священник Иоанн Гаврилов, в Кретинге – священник Иоанн Иванов и др. Первоначально особенно остро стоял вопрос о материальной стороне существования Миссии, так как доходы от душепопечительной деятельности среди бедствовавших русских беженцев в Литве были ничтожны. Однако отец К. Зайц сумел встретиться с генералкомиссаром в Ковно и добиться выделения им на работу миссии, по разным сведениям, от 1 до 2 млн. рублей. Внутренняя Православная Миссия в Литве действовала вплоть до освобождения советскими войсками Шауляя 27 июля 1944 г., и почти никто из входивших в ее состав священнослужителей не ушел на Запад с отступавшими немцами[630].

Как и в Латвию, в Литву были вывезены некоторые святыни из храмов Северо-Запада России. Самыми чтимыми из них являлись раки с мощами новгородских святых: святителя и чудотворца Никиты Новгородского, святого князя Феодора, святого князя Владимира, святой княгини Анны, святого князя Мстислава, святителя Иоанна Новгородского и святого Антония Римлянина. Осенью 1943 г. немцами эвакуировали свыше 3 тыс. новгородцев в литовский город Векшни и 26 ноября туда же по железной дороге по инициативе протоиерея В. Николаевского были привезены раки с мощами, до сентября 1943 г. находившимися в Софийском соборе Новгорода. Обнаружив их на станции, настоятель местной православной церкви преподобного Сергия Радонежского протоиерей Александр Чернай тут же по телефону связался с Экзархом и получил распоряжение немедленно перенести мощи крестным ходом в храм. Весть о прибытии святых мощей быстро распространилась по городу, и тысячи людей со слезами радости встретили великие святыни. С благословения митрополита Сергия, отцу Александру было поручено открыть раки, чтобы поправить одеяния находящихся в них святых. Согласно свидетельству настоятеля хорошо сохранились и поражали своей целостью нетленные мощи святых князей Владимира, Феодора, Мстислава, святой княгини Анны и святителя Никиты, в раках же св. Антония и святителя Иоанна хранились лишь части их мощей.

В клире Сергиевской церкви тогда служили, кроме отца Александра, священник Иоанн Харченко, бывший Новгородский благочинный протоиерей Василий Николаевский и иеродиакон Иларион – благочестивый старец с Афона. По словам настоятеля «через некоторое время после прибытия святых угодников отец Иларион видел сон, повторившийся дважды. Он видел святителя Никиту, стоявшего в храме, облаченного в мантию и читающего покаянный канон. Войдя в храм и, увидав святителя, отец Иларион пал ему в ноги, прося у него благословения. Благословив его, святитель сказал: «Молитесь все об избавлении от бедствий, грядущих на Родину нашу и народ. Враг лукавый ополчается. Должно вам всем, перед службой Божией, принимать благословение». Поклонился земно