В результате монархи решили, что необходимо назначить нового, серьезного, лояльного и эффективного проконсула, который мог бы смягчить разногласия на Эспаньоле, которые, казалось, лишь разгорелись сильнее после прибытия Бобадильи. Возможно, они решили, что легче всего будет прийти к решению именно в то время, когда летом 1501 года их наиболее опытный советник по делам Индийских островов, епископ Фонсека, который был в ответе за назначение Бобадильи, отправился во Фландрию, дабы помочь принцу Филиппу, мужу инфанты Хуаны.

Наверное, данное назначение было для Фонсеки трудным, поскольку он привык к суровости испанского двора. Теперь же он находился при дворе, где любовь и брак не всегда были спутниками, где любовницы играли важную роль в жизни как знатных мужей, так и королевской семьи. Вместо Фонсеки в то время в Испании остался менее амбициозный Диего Гомес де Сервантес, коррехидор Кадиса, у которого с Колумбом были хорошие отношения через Алонсо де Вальехо, который сопровождал его из Санто-Доминго{808}. К тому же Петер Мартир, итальянский придворный, которому всегда были интересны дела Индийских островов, отправился в Египет в качестве испанского посла.

Так что Фердинанд и Изабелла решили назначить своего кандидата: это был фрай Николас де Овандо, командор Лареса из ордена Алькантара. Хотя Бобадилья считал, что он хорошо справляется с делом и добывает капитал для Короны, его с этого поста сняли. Возможно, бывший тогда председателем Совета королевства Альваро де Португаль сыграл свою роль в этом назначении, как и Сиснерос. За этим назначением в ноябре последовала по королевской просьбе папская булла, в которой говорилось, что Корона будет получать все церковные подати в Новом Свете при условии, что губернаторы будут наставлять и обращать индейцев, а также поддерживать благосостояние церквей{809}.

Но до того как Бобадилья узнал о своем смещении, состоялись еще одно-два одобренных плавания. Таким образом, в феврале 1501 года в Санто-Доминго без лишнего шума были отправлены два корабля с припасами. Отправили их Франческо Рибероль из Генуи{810} и Хуан Санчес де Тесорейя, арагонский торговец с хорошими связями, конверсо по происхождению: его дядьями были Габриэль Санчес, казначей Арагона после 1479 года, и Алонсо Санчес, казначей Валенсии{811}. Часть в этом предприятии имели также Франсиско де Барди из Флоренции (он женился на Бриоланье, сестре жены Колумба, Фелипы) и трое других предпринимателей. Это была чисто торговая экспедиция на Индийские острова, и ее прибыль исчислялась примерно от трех и четырех сотен процентов{812}. Груз, по большей части, состоял из одежды, но там также были лошади, овцы и скот. Также были плавания в Новый Свет и из Лисабона. Самым интересным было путешествие Гашпара Кортириала со своим братом, Мигелом. Два корабля отплыли либо из Лисабона, либо с Азорских островов летом 1500 года. Гашпар Кортириал ходил на поиски новых островов, возможно, даже нового материка, еще до 1500 года. Он был сыном Жуана Ваш Кортириала, главнокомандующего Южной Терсейры на Азорских островах, и девушки из Галисии, которую его отец похитил. Жуан, как говорят, был «прославленным землекрадом»{813}. Его сын, похоже, достиг Лабрадора, затем Ньюфаундленда, очень «близко к Англии», по любопытному замечанию Лас Касаса{814}. В 1501 году он направился в другую экспедицию с тремя кораблями – вероятно, достиг Гренландии, затем вернулся на Лабрадор и, скорее всего, погиб в Гудзонском проливе. Его брат Мигел отправился на его поиски, но также сгинул в арктической части Канады{815}. Интересным в этих путешествиях является то, что они показывают, что португальские капитаны хотели найти новые земли – но в то же время не желали вторгаться на территорию, считающуюся испанской. Ни у Кортириала, ни у Кабота не возникло мысли, что они оказались не в Азии. Другие путешествия, предпринятые или финансируемые членами семьи Кортириал, продолжались вплоть до 1580-х.

Несомненно, в те годы состоялись и другие экспедиции в Новый Свет, без одобрения правительства. Некоторые выходили из испанских портов, некоторые – из португальских, а иные отплывали из Англии или Франции. В письменном показании от 19 июня 1505 года, данном в Руане неким Бино Польмье де Гонневиллем, мы узнаем о «моряках из Дьеппа и Сен-Мало, а также о других нормандцах и бретонцах, которые многие годы отправлялись в Западные Индии в поисках красильного дерева, хлопка, обезьян, попугаев и других ценностей»{816}. Он не был первым французским пиратом, который оспаривал Тордесильясский договор. Современному миру, наверное, показалось бы любопытным то, что ни один капитан, направлявшийся в Америку, не мог по закону сняться с якоря в любом из европейских портов без разрешения. Но так оно и было, поскольку все правительства стремились обложить корабли налогами как по прибытии, так и при отплытии. Последствия были неминуемы – нелегальные путешествия множились.