От изумления у Барретта раскрылся рот. У него было такое ощущение, будто он залез в кроличью нору и очутился лицом к лицу с сумасшедшим шляпником.[21]

— Миссис Воглер, послушайте…

— Это вы меня послушайте, молодой человек. У вас хватило наглости приехать сюда и попытаться втянуть меня в свои грязные адвокатские махинации, попытаться настроить друзей Фрэнка Гриффита против него. Знаете, что мне сейчас хочется сделать? Позвонить в полицию и пожаловаться на вас. Я вас предупреждаю, держитесь подальше от Фрэнка Гриффита. Он хороший человек. Пусть у него и есть маленькая странность — не давать отзывов прислуге — он все равно всегда готов помочь всем слугам, попавшим в беду, как я. Он узнал, что я одна воспитываю сына. Знаете, что сделал этот добрый человек? Он не стал звонить или присылать кого-нибудь, а приехал сегодня утром сам и первым делом сказал: «Изабель, я слышал, у вас небольшие проблемы. Что случилось? Я приехал помочь старому другу». А когда я ему все рассказала, он действительно помог, как обещал. Сами видите, я собираю вещи. Мистер Гриффит всегда считал, что я заслуживаю премию, и дал мне денег на дорогу в Топику. В понедельник мы уезжаем.

Барретт продолжал стоять с открытым ртом, но изумление мало-помалу исчезало. Жизнь — искусство притворства. Он вспомнил старинный рассказ о пожилой леди, которая возвращалась из Бомбея через Париж на родину в Англию и исчезла, как сквозь землю провалилась. Вот она здесь, а через минуту исчезнет. Леди с дочерью остановилась переночевать в отеле «Крильона» в Париже. Пожилая женщина была больна, и дочери пришлось отправиться в дальний район города за редким лекарством. Это произошло в 1890 году, во время Всемирной выставки. Улицы Парижа кишели людьми, и девушка была вынуждена все время останавливаться. Часа через четыре она наконец вернулась с лекарством, но портье в гостинице не узнал ее. Никакая мадам с дочерью не живет в их отеле, заявил он. В гостинице даже не оказалось комнаты, похожей на номер, в котором они остановились. Никто в «Крильоне» или британском посольстве не смог помочь бедной девушке. Даже Сюрте оказалась бессильна. Мадам не существовало. Она будто испарилась.

Вчера утром существовала Изабель Воглер, враг Фрэнка Гриффита и друг защиты. Сегодня после обеда она исчезла, и ее место заняла другая Изабель Воглер, друг Фрэнка Гриффита и враг защиты.

Барретт вспомнил, что в конце концов тайна исчезновения английской леди из «Крильона» в 1890 году была раскрыта. Леди умерла от чумы. Если бы причина ее смерти стала кому-нибудь известна, отелю, да что там отелю, всей выставке был бы нанесен смертельный удар, а Париж превратился бы в город призраков. Правду пришлось скрыть. За несколько часов в номере наклеили новые обои, а о существовании мадам забыли.

Тогда разгадка нашлась. Должна найтись и теперь. Исчезновение знакомой ему Изабель Воглер было фокусом, имеющим объяснение. Человек, разбирающийся в трюках иллюзионистов, мог легко раскусить и этот. Фрэнк Гриффит потребовал от Уилларда Осборна II, чтобы Фей убедила Барретта не вызывать миссис Воглер в суд. Когда Барретт отказался, Гриффит решил пойти проторенной, хотя и опасной дорогой. Он отправился прямиком к Воглер и объяснил, что ему нужно. Ну а что нужно ей, Гриффит видел сам. Сегодня утром была сделана срочная операция, денежное вливание. К понедельнику, когда начнется процесс, свидетельница исчезнет с лос-анджелесской сцены.

— Миссис Воглер, — в отчаянии воскликнул Майк Барретт, — я знаю, что вы обещали мне вчера, слышу, что говорите сегодня. Мне ясно, что произошло за это время. Но даже если Фрэнк Гриффит попытался подкупить вас…

Ее поросячья физиономия начала раздуваться.

— Не смейте так со мной говорить! Я вам все рассказала!

— Миссис Воглер, я мог бы прислать вам повестку, — вяло произнес Барретт.

— Это еще что такое?

— Вы будете обязаны явиться в суд и рассказать, что вам известно о Фрэнке Гриффите.

— Только попробуйте, — угрожающе проговорила женщина и лукаво добавила: — Я расскажу о мистере Гриффите только хорошее… Как прекрасно он воспитывает сына…

— Ваша взяла, миссис Воглер, — вздохнул Майк Барретт. — Я знаю, когда проигрываю.

— Я рада, что у вас есть здравый смысл, молодой человек.

— Желаю приятного путешествия. — Он пошел прочь, но остановился и спросил: — Где тут можно найти телефон?

— Если вы хотите воспользоваться моим, то у вас ничего не получится. Телефон есть в аптеке на углу. И, мистер Барретт, я бы на вашем месте оставила мистера Гриффита в покое. Вам не удастся ничего раскопать против него.

Совет мудрого человека, подумал Майк и отправился в аптеку.

В аптеке возле автомата с газированной водой на стене висел телефон.

Майк набрал номер Мэгги Рассел. Девушка узнала его голос и немного удивилась.

— Мэгги, — взмолился Барретт и понял, что в новом мире, где не было Фей, он впервые обратился к ней по имени, — я должен поговорить с вами. Вы можете прояснить для меня кое-какие вопросы.

— Что вы имеете в виду?

— Например, Фрэнка Гриффита.

— Ясно. Некоторые вопросы трудно обсуждать по телефону.

— Тогда давайте поговорим с глазу на глаз.

— Я… я не уверена.

— Мэгги, я знаю правила, но мне необходимо увидеть вас. У меня есть несколько вопросов. Может, вы сумеете ответить на них, а может, и нет. Разговор с вами может помочь мне. Я не хочу ставить вас в затруднительное положение. Давайте поужинаем…

— Сегодня? Хорошо… Может быть. Это будет только деловой ужин?

— Мы поговорим, но мне очень хочется и просто повидать вас.

— А Фей Осборн не станет возражать?

— Кто такая Фей Осборн? Нет, с этим покончено.

— Понятно… Где вы сейчас?

— В Ван-Найсе, но уже возвращаюсь в контору. Я должен кое-что проверить. Об этом мы тоже поговорим.

— Встретимся у вас в конторе, — сказала девушка. — В восемь часов подойдет?

— Я буду ждать, Мэгги.

Наступил вечер. Без двадцати пяти восемь Майк Барретт вошел в высотное здание на Уилширском бульваре, похожее на какую-то футуристическую пещеру. Он шел к лифту через вестибюль и прислушивался к звукам шагов.

По вечерам в пятницу все, кроме уборщиков, уходили, и здание словно вымирало. Мраморные стены казались тусклыми и холодными, лифты оставались без лифтеров.

Скоро приедет Мэгги Рассел, утешил себя Барретт, и принесет с собой теплоту и человечность.

Он вошел в кабину лифта, нажал кнопку с цифрой «5» и медленно поехал наверх. Исчезновение писем Джадвея, а потом потеря свидетельницы стали тяжким ударом. Сейчас Барретт задавался вопросом, какой порыв заставил его обратиться за помощью к Мэгги Рассел. Он сказал ей, что она может помочь, но и сам толком не знал, чего от нее хотел.