— Хочешь сказать, что Владимир в тот день так пренебрег своими обязанностями, что не велел никому сопровождать тебя?

— Наоборот, — отмахнулась Кэтрин. — Именно поэтому графиня и предложила мне переодеться в платье ее горничной. Я вышла тем же путем, каким вошла, но никто ничего не заметил, и мне выпало провести остаток зимы в обществе Ольги Ставриной. Ты знаком с ней? Такая добрая дама, хотя чуточку эксцентрична, и…

— Но почему ты решила скрываться от меня? Неужели не понимаешь, что я едва с ума не сошел от тревоги и волнений за тебя?!

— Я не скрывалась, — запротестовала Кэтрин, но тут же поправилась:

— Возможно, сначала я действительно решила спрятаться. Просто…

Нет, она ни за что не признается, как боялась, что, если увидит его снова, твердая решимость мгновенно испарится, не говоря уже о том, как бы ликовал Дмитрий, узнав о ее беременности.

— Скажем, я все еще очень сердилась из-за…

— Из-за чего? Потому что я тебя использовал? Лгал? Любил другую?

Каждое язвительное слово будто кипятком обжигало раненую душу. Кровь бросилась в лицо Кэтрин. Неужели она и впрямь верит всему этому? Разве она не подумала в тот день, когда Дмитрий появился в Брокли-Холл, заставив ее в панике бежать в Лондон, что он не был бы в Англии, если бы действительно любил другую?!

Подумай хорошенько, Кэтрин. Последние две недели ты не могла заставить себя встретиться с ним лицом к лицу именно потому, что в глубине души сознавала собственную не правоту. Кроме того, ты прекрасно понимаешь, как будет взбешен Дмитрий из-за того, что от него до сих пор скрывали правду о существовании Алека. Признаться честно, второй такой трусихи на всем свете не найти.

Но она и в самых безумных фантазиях представить не смела, что Дмитрий может любить ее. Разве способны сбываться подобные мечты? Однако Кэтрин была не в силах забыть, как повел себя Дмитрий, узнав, кто она на самом деле.

— Ты не хочешь жениться на мне, Дмитрий. И пришел в ярость, узнав, что придется идти к алтарю. Помнишь, ты был так зол, что даже уехал из города неизвестно куда. Знаешь, что я чувствовала в эти минуты?

— Для умной женщины, Катя, ты иногда выказываешь поразительное отсутствие здравого смысла. Я сердился не на тебя, а на себя. В ту ночь, еще до того, как узнал правду, я сказал Василию, что решил не жениться вообще, поскольку не могу сделать тебя своей женой. И вся ирония заключается в том, что через месяц Миша объявился дома, с женой и сыном.

— Но я думала…

— Мы все так думали. Но он не погиб, и его возвращение освободило меня от всех обязательств. Я женился бы на тебе, Катя, будь ты простой крестьянкой. Но в ночь бала я мог думать только о том, сколько бед причинил тебе, несчастий, за которые мне нет прощения. Собственное поведение вызывало во мне горечь и отвращение: ведь я с самого начала видел правду, запечатленную Настей в твоем портрете, но упрямо отказывался признать очевидное потому, что таким образом мог сохранять власть над тобой. Объявить, что я верю всему, означало рисковать потерять тебя, а этого мне было не вынести. Но я все равно тебя потерял.

— Дмитрий…

— Леди Кэтрин, щечки Алека порозовели, — раздался позади голос Элис. — Прикажете перенести его в тень или лучше ехать сразу домой?

Кэтрин, застонав про себя, окинула няню разъяренным взглядом, жалея лишь о том, что не может задать ей заслуженную трепку. Как она посмела упомянуть об Алеке да еще и подойти так близко к Дмитрию! Но Дмитрий едва удостоил внимания няньку с младенцем и продолжал вопросительно смотреть на Кэтрин, словно предполагая… она сама не знала что. Однако прежде чем Кэтрин успела раскрыть рот, до Дмитрия, должно быть, дошли слова няньки, а вместе с ними и правда, об истинном положении дел. Он резко повернулся, глядя на Алека с таким неослабевающим напряжением, что ноги Кэтрин от ужаса приросли к месту. Наконец Дмитрий взял на руки ребенка, не сводя с него глаз, изучая каждую черточку. Алек с недетским спокойствием рассматривал отца, как всегда, зачарованный появлением чего-то нового.

— Прости. Дмитрий, — пролепетала Кэтрин. — Я собиралась признаться тебе, когда приехала в Санкт-Петербург. Честное слово. Но после того, что ты сказал в тот первый день, решила подождать, а потом, после бала, была слишком обозлена, расстроена, и… обижена. Я хотела стать твоей женой, но не в том случае, если ты будешь вынужден жениться. А когда прошло несколько месяцев и ты так и не нашел меня, я подумала, что не нужна тебе. Я часто выезжала и как-то даже прошла мимо твоего дома. Но ты, вероятно, к тому времени уже уехал.

— Да, чтобы отыскать тебя, — напомнил он, на мгновение отрываясь от созерцания сына.

— Теперь я это понимаю. Но в то время сдалась и решила, что будет лучше, если мы больше не увидимся. Поэтому и приехала домой, как только Алек достаточно подрос, чтобы путешествовать. Не отрицаю, ты имел право знать о нем. И я обязательно написала бы тебе, но ты так быстро появился здесь! Я пробыла в Англии всего месяц и еще не успела опомниться.

— Не найдя тебя здесь, я вернулся в Россию и продолжал поиски. А уж потом снова решил ехать сюда просто потому, что не представлял, где ты можешь быть. Но у тебя было вполне достаточно времени рассказать мне. Я каждый день стоял у твоего порога.

— Знаю… только я боялась.

— Чего?! Что я отберу его у тебя? Рассержусь? Катя, я вне себя от радости. Он… просто чудесный ребенок! Самый красивый малыш в мире.

— Знаю.

Кэтрин невольно улыбнулась при виде гордо блеснувших глаз Дмитрия, когда тот прижался щекой к щечке сына и легонько стиснул его, прежде чем вручить няне.

— Везите его домой, — велел он. — Мой слуга проводит вас, а госпожа скоро вернется.

Он показал на карету, стоявшую рядом с ее собственной. Владимир помог Элис взобраться в экипаж, и лошади тронулись. Милый старина Владимир! Всегда рядом, всегда готов помочь, такой находчивый, изобретательный! Не будь его, они не встретились бы и Алек так и не появился бы на свет. Подумать только, как сильно ненавидела его Кэтрин когда-то!

Дмитрий, проводив взглядом экипаж, обернулся к Кэтрин Глаза, эти темные мрачноватые глаза сейчас светились нежностью.

— Я люблю тебя. Катя. Прошу, стань моей женой.

— Я…

Дмитрий осторожно приложил палец к ее губам:

— Пока ты ничего не сказала, малышка, предупреждаю: если мне придется не по душе твой ответ, я собираюсь снова похитить тебя и малыша, и на этот раз возможности побега не представится!

— Обещаешь?

Испустив радостный вопль, Дмитрий подхватил Кэтрин на руки и закружил, после чего позволил ее телу медленно соскользнуть по своему, и впился в розовые губки жгучим поцелуем, без слов изливая тоску и одиночество, терзавшие его столько месяцев. И, как обычно, поблизости не оказалось ни одной кровати.