– Ну конечно. Сложно представить более мрачное романтическое убежище, – хмыкнула Рейчел.

Ник притянул ее к себе. Она думала, что они будут целоваться, но Ник, судя по выражению лица, переключился на более серьезный лад. Он вспомнил, какой была Рейчел утром, когда свет струился сквозь витражи и блестел на ее волосах…

– Знаешь, о чем я подумал сегодня, когда увидел тебя в церкви сидящей рядом с моими родными?

Рейчел внезапно почувствовала, как сердце забилось чаще.

– О чем же?

Ник замолчал и заглянул ей прямо в глаза:

– На меня вдруг накатило такое чувство, и я понял…

Внезапно его перебил топот чьих-то ног на лестнице, и они разомкнули объятия. На верхней площадке появилась восхитительная девушка с короткой стрижкой под Джин Сиберг, а за ней на крышу протиснулся грузный мужчина. Рейчел сразу же узнала расписанное вручную платье от Дриса ван Нотена из ателье Патрика.

– Мэнди! – с удивлением воскликнул Ник.

– Нико! – отозвалась девушка с улыбкой.

– Что ты делаешь здесь?

– А сам как думаешь, глупыш? Пытаюсь сбежать с этого мерзкого приема. Вы видели этот ужасный гигантский чайник? Я почти ожидала, что он вспорхнет и запоет голосом Анджелы Лэнсбери[160], – фыркнула она, переводя взгляд на Рейчел.

Супер, еще одна сингапурская девушка с шикарным английским акцентом, подумала Рейчел.

– Ох, где же мои манеры! – спохватился Ник. – Это Аманда Лин. Ты, наверное, помнишь ее маму Жаклин, с которой познакомилась у бабушки.

Рейчел улыбнулась и протянула руку.

– А это Цви Голдберг! – (Цви кивнул, пытаясь перевести дух.) – Хотела показать Цви место, где впервые поцеловалась. Ты не поверишь, Цви, но мальчик, с которым я впервые поцеловалась, стоит сейчас перед нами, – сказала Мэнди, глядя в упор на Ника.

Рейчел тоже посмотрела на Ника, подняв брови. Его щеки залились румянцем.

– Вы шутите? Вы что, планировали это воссоединение? – хохотнул Цви.

– Богом клянусь, нет! Чистое совпадение! – заявила Мэнди.

– А я думал, ты категорически не хочешь приезжать на свадьбу, – сказал Ник.

– Ну, я передумала в последнюю минуту. Особенно после того, как Цви приобрел этот чудный самолет, который несется буквально как молния. Наш полет из Нью-Йорка занял всего пятнадцать часов.

– Ты тоже живешь в Нью-Йорке? – спросила Рейчел.

– Ну да. А что, Ник ни разу не упоминал обо мне? Нико, я обиделась! – воскликнула Мэнди с притворным гневом и с улыбкой повернулась к Рейчел. – У меня есть нечестное преимущество – ведь я о тебе уже столько слышала!

– Да? – Рейчел не сумела скрыть удивления.

Почему Ник никогда не упоминал об этой своей подруге, красотке, которая зовет его Нико? Рейчел многозначительно посмотрела на Ника, но тот лишь улыбнулся в ответ, явно не понимая, какие мысли полезли ей в голову.

– Думаю, стоит вернуться к гостям, – предложила Мэнди. – Она шагнула к лестнице и вдруг резко остановилась. – Смотри, Нико! Поверить не могу, наша надпись еще тут!

Аманда провела пальцами по стене, и Рейчел увидела имена Нико и Мэнди, нацарапанные на камне и соединенные вместе символом бесконечности.

Сингапур

Александра вышла на веранду и обнаружила, что сестра Виктория с невесткой Фионой и Шан Суи пьют там чай. Виктория выглядела довольно комично в вычурном ожерелье с алмазами коньячного цвета в старинной огранке олд-майн поверх пестрой рубашки. Очевидно, мамочка снова раздавала фамильные драгоценности, – похоже, в последнее время она делает это чаще обычного.

«Я повесила бирку на каждое украшение в хранилище и положила их в коробки, маркированные вашими именами, – сообщила Суи Александре во время ее визита в прошлом году. – Чтоб вы не передрались, когда я умру».

«Никто не передерется, мамочка», – твердо сказала Александра.

«Это вы сейчас так говорите. Но посмотри, что случилось в семье мадам Лим Бун Пек. Или между сестрами Ху. Все родственники перессорились из-за драгоценностей. И это были средненькие вещицы», – вздохнула Суи.

Когда Александра подошла к кованому столику, на котором лежали ароматные куэ лапис[161] и ананасовые тарталетки на селадоновых блюдах из Лунцюаня[162], Суи достала бархотку с бриллиантом и сапфирами-кабошонами.

– Это мой отец привез из Шанхая в тысяча девятьсот восемнадцатом году, – сказала Суи Фионе на кантонском диалекте. – Моя мама рассказывала, что бархотка принадлежала великой княгине, сбежавшей из России по Транссибирской магистрали со всеми драгоценностями, пришитыми к подкладке пальто. Вот, примерь.

Фиона нацепила украшение на шею, и одна из тайских прислужниц помогла застегнуть изящную старинную застежку. Вторая тайка поднесла зеркало, и Фиона взглянула на свое отражение. Даже в угасающем вечернем свете сапфиры поблескивали на коже.

– Очень изысканно, а-ма.

– Мне всегда нравилось это украшение – сапфиры в нем такие прозрачные… Я никогда не видела подобного синего оттенка, – сказала Суи.

Фиона вернула бархотку, и Суи положила ее в желтый шелковый мешочек и вручила обратно со словами:

– Нет, ты должна надеть бархотку сегодня на свадебный банкет.

– А-ма, я не могу… – начала было Фиона.

– Не церемонься, – сказала Суи по-кантонски. – Она твоя. Проследи, чтобы в один прекрасный день она попала к Каллисте. – Затем а-ма повернулась к Александре. – А тебе что-нибудь нужно на сегодняшний вечер?

Александра покачала головой:

– Я привезла свой жемчуг в три ряда.

– Ты всегда носишь эти жемчуга, – посетовала Виктория, небрежно накручивая новые бриллианты на палец, как будто это игрушечные бусы.

– Мне они нравятся. И я не хочу выглядеть как одна из этих Ху. Ты видела, сколько украшений они на себя нацепили с утра пораньше? Смех и грех.

– Эти Ху обожают рисоваться, – хихикнула Виктория, запихивая в рот хрустящую тарталетку с ананасом.

– Ай-я, а толку? Отец Ху Тек Фэна из крошечной деревеньки в Сараваке. Для меня он был и останется человеком, который покупал старинное серебро у моей матери, – резко сказала Суи. – А теперь, раз уж речь о драгоценностях, я хочу поговорить о подружке Алистера. Этой старлетке.