Поднявшись, офицеры открыли огонь бронебойными пулями пистолетов «гюрза». Они выпустили все тридцать шесть пуль, по магазину каждого ствола, сблизившись с врагом почти вплотную. Раздался вскрик, и пулемет умолк.

В этот момент в коридоре неожиданно зажегся свет.

Этого никак не ожидали Марканов с Николаевым, сразу же упавшие на пол, перевернувшиеся на спину и вновь взявшие в руки «ВАЛы». Мгновенно перезарядив их, офицеры были готовы открыть огонь в обратном направлении.

Из дальнего угла кто-то выкрикнул:

– Не стреляйте. Я – раб, здесь нет бандитов, они в лаборатории.

– Поняли тебя. Оставайся на месте.

Марканов развернулся, взглянул туда, где за пробитой железной плитой, возле пулемета, лежало простреленное, изуродованное тело стрелка. От его головы осталась только затылочная часть. Он лежал у самой двери входа в лабораторию. Пулеметчик был последним внешним бастионом преступников, запертых в своем логове.

– Стас, – приказал Марканов, – быстро проверь этого раба и посмотри, что там в комнатах, я вызову подкрепление.

Прапорщик, подготовив автомат, пошел в дальний конец коридора.

Марканов вызвал Сухова:

– Сухов! Говорит командир. Что там на улице?

– Толпа двинулась к дому.

– Спусти в подвал одного человека.

– Есть. Лапин, вниз, к командиру.

Марканов вызвал командиров групп.

– Внимание всем. Передвижение вооруженного отряда наблюдаете?

– Так точно, – доложили офицеры.

– Пропустите его на пустырь. Как выйдут, открыть предупредительный огонь из «АГС-30». Предложить сдачу. Топилин, у тебя матюгальник?

– У меня, командир.

– Вот ты и выстави им ультиматум. Огрызнутся – открыть огонь на выборочное поражение. После чего – вновь ультиматум. Не сдадутся – вариант «Рикошет» – тотальное уничтожение.

– Приказ принят, – доложили командиры групп, – у тебя-то там как, в доме?

– Разбираемся.

Вернулся прапорщик Николаев. Капитан спросил:

– Ну что там, Стас?

– Ужас!

– А точнее?

– На нарах рабы. Одни скелеты, в чем только душа держится. Один добрался до рубильника, включил свет. Сейчас никак отдышаться не может. В доме из охраны живых никого нет. Остались только те, кто успел спрятаться в лаборатории.

У входа в коридор послышался голос:

– Командир, я – прапорщик Лапин.

– Входи и сразу налево, по коридору до конца.

Лапин вскоре присоединился к Марканову и Николаеву.

– А кто там у входа лежит? – спросил он. – Я не узнал.

– Колбин.

– Черт! В шоке?

– Не знаю, наверное. Скоро проверю.

– Серегин ранен в ногу.

– Знаю. Вы вот что. Давайте-ка этот мусор от двери уберите, – указал на пулеметчика капитан. – Следите за входом, я наверх – посмотрю, что на пустыре происходит.

Прапорщики отволокли тело пулеметчика в сторону, бросили на него пулемет и накрыли бронеплитой. Расположились сбоку от двери в лабораторию.

Марканов по пути к выходу остановился возле Колбина, наклонился.

Прапорщик был мертв.

Надо же… Пуля нашла единственное не защищенное броней место на теле – горло, под пластиковым забралом.

– Суки, – выругался капитан и направился к лестнице.

Там лежал Серегин.

– Ну как ты? – спросил Марканов.

– Да ничего, командир, боль снял, кровь остановил, только нога онемела.

– Ты держись. Разберемся с «мирными чабанами», вызову санитарную «вертушку».

– А что с Колбиным, товарищ капитан?

– Убит.

– Как так убит?!

– Пуля в горло вошла. Под пластик.

– Твою мать, это же надо! Там и входить-то некуда. Да. Одно успокаивает, детдомовский он, оплакивать некому.

– Нам его оплакивать и поминать. Лежи пока, пошел я. Мягков где?

– Лейтенант наверх поднялся, перед домом буча намечается, сверху передали.

Капитан взбежал на второй этаж, где находились прапорщики Сухов, Иванов и лейтенант Мягков. Наблюдали за происходящем на пустыре через амбразуры неповрежденных фасадных металлических листов, закрывающих окна.

– Ну и что тут у нас? – спросил Марканов.

– А, это вы, товарищ капитан? Да вот, посмотрите сами.

– Откройте ставни.

– Не опасно ли?

– Я неясно выразился, Сухов?

– Есть, товарищ капитан.

На пустырь тем временем вывалила целая толпа. Люди что-то кричали, некоторые стреляли из автоматов в воздух. Пройдя метров пятьдесят, горцы растянулись в шеренгу, намереваясь окружить здание.

Тут-то с флангов и ударили станковые автоматические гранатометы Топилина и Васильева.

Разрывы гранат, положенных в десятке метров от основной массы наступающих, привели толпу в замешательство. Люди падали на землю, и только одурманенные наркотиком открыли беспорядочный огонь. Не целясь, били наугад. Через мегафон заговорил старший лейтенант Топилин:

– Внимание. Я – командир штурмовой группы спецназа. Ваша банда и весь аул окружены. Предлагаю прекратить огонь и всем лечь на землю. Сопротивление бесполезно. Сложите оружие – и жизнь вам гарантирована.

Толпа ответила еще более интенсивным огнем.

– Не поняли, идиоты, – проговорил Марканов.

– Так ведь они под кайфом, товарищ капитан, чем понимать-то? – объяснил ситуацию прапорщик Иванов.

– Тем хуже для них, а ведь могли бы жить, – с долей сожаления сказал капитан.

Вновь ударили гранатометы с флангов, а также автоматы из-за заборов двух крайних домов. В дело вступили люди старшего лейтенанта Цурмана. На этот раз бойцы «Виртуса» били по выбранным живым целям. Взрывы гранат и пули «ВАЛов» косили горцев. Послышались крики.

Прекратив обстрел, Топилин вновь заговорил:

– Вижу, вы меня не поняли? Предупреждаю оставшихся в живых. Мое предложение остается в силе, мы здесь не для того, чтобы уничтожить всех мужчин аула, у нас другие цели. А теперь те, кто может, отойдите в сторону крайних домов, захватите все оружие вашего отряда, сложите у стен и постройтесь в шеренгу, держа руки перед собой. Повторяю, оружие заберите все, включая то, которым пользовались ваши раненые и убитые. Это последнее предупреждение. На размышление ровно три минуты. Потом огонь на полное уничтожение. Время пошло.

На этот раз не раздалось ни единого выстрела.