Вскоре после приезда в Штаты Сима съездила в Нью-Йорк, чтобы провести неделю с Брайаном и с его невестой Анжеликой. Она отлично провела время в их компании и прислала мне открытку со статуей Свободы, в которой подтверждала, что у Брайана действительно замечательная квартира в одном из лучших кварталов Манхэттена. Ну а теперь угадайте? Все-таки из его квартиры не виден Централ-парк! Я не смогла сдержать улыбки, когда читала это.

Его невеста, Анжелика Пирони, сама написала мне письмо с благодарностью за то, что я помогла Брайану преодолеть его «фобию», которая их разделяла. Похоже, Брайан стал даже гулять с ее собакой. Она сказала мне, что я тоже должна приехать, но думаю, я подожду еще лет шесть. Надеюсь, к тому времени мы с Брайаном действительно сможем посмеяться над теми хитросплетениями вранья, которыми я опутала его во время приезда в Лондон.

Оглядываясь на прошлое, я не могу себе представить, о чем я тогда думала. Какую низкую самооценку я давала себе. И кроме того, мои действия подразумевали также, что я была невысокого мнения о Брайане, если считала, что он не захочет общаться со мной, узнав, что я не сильно преуспела в жизни. Такое предположение оскорбительно для человека таких широких взглядов и такого благородства. Я вспоминаю с содроганием и понимаю, как мне повезло, что у меня по-прежнему есть американский друг.

Остается Ричард. Из всех людей, с которыми я так ужасно поступила, он дольше всех ни за что не хотел простить меня. После дурацкой истории с похищением собаки ему сделали отметку о ношении незначительного количества марихуаны, но этого предупреждения было достаточно, чтобы его уволили из бухгалтерии. Обвинение в хранении наркотиков равняется увольнению. Его начальство не интересовали смягчающие обстоятельства, и прошло довольно много времени, прежде чем Ричард начал находить что-то хорошее в вынужденном уходе. Естественно, он чувствовал, что и я виновата в том, что, к огорчению матери, ему пришлось записаться на получение пособия. Он прислал мне язвительное письмо, вложив в него компакт-диск группы «Blur», который я подарила ему на Валентинов день, и попросил немедленно вернуть его сборники телесериала «Башни Фолти». Это означало конец наших отношений. И мне даже невозможно было притворяться, что я не заслужила его презрения.

Но однажды, когда я раздумывала о том, что он вряд ли мне когда-нибудь позвонит, я показала Мэри картинку, которую Ричард подарил мне на день рождения. Я кляла себя на все лады, вспоминая, как пренебрежительно я засунула куда-то этот рисунок, когда мне не терпелось избавиться от Ричарда и готовиться к приезду Брайана. Я даже немного злилась, что он подарил мне «ненастоящий» подарок, то есть не что-то, что я могла бы надеть.

Мэри посмотрела на рисунок, сравнивая его с реальностью.

– Действительно здорово, – сказала она.

– Знаю, что здорово, – полувсхлипнула я. – Он невероятно талантлив. А я его потеряла!

– Ну что ж, – резко ответила Мэри. – Мне кажется, это будет тебе уроком. Можно я возьму? – спросила она.

– Зачем? Это все, что у меня от него осталось.

– Я верну, – пообещала она. И выполнила обещание. Но только после того, как показала рисунок Арабелле Гилберт, и Арабелла, которая после появления на передаче «Саут Бэнк шоу» начала изображать этакую ренессансную покровительницу искусств, сделала Ричарду первый заказ на портрет для светской хроники. В результате потрясающий портрет Арабеллы Гилберт в виде Дианы Охотницы украсил обложку приложения к «Санди таймс». Публика приветствовала появление нового таланта в лице Ричарда, критика осыпала его похвалами, чувствуя, что наступило время, когда молодые художники начали наконец рисовать нормальными красками, а не слоновьим пометом. О нем заговорили. Мама не могла поверить, что я упустила его.

– Я всегда знала, что из него что-нибудь получится, – заявила она, демонстрируя потрясающую избирательность памяти. – Ты могла бы ходить вместе с ним на все эти светские вечеринки.

– Знаю. Но я все профукала.

– Почему бы тебе не попробовать еще раз?

Действительно. Я делала в своей жизни и более глупые вещи.

Мэри стояла рядом со мной, готовая отключить телефон, если разговор начнет принимать идиотский характер.

– Вздохни глубоко и улыбнись, прежде чем начнешь говорить, – советовала мне она, словно я была одна из ее клиенток. – Дай ему услышать улыбку у тебя в голосе. Говори с ним, как говорила бы просто с приятелем.

Я растянула рот в усмешке и набрала номер Ричарда. «Говорить, как просто с приятелем». Но я не могла. Я собиралась говорить со своим самым любимым человеком. По-настоящему любимым человеком. С любимым, которого я потеряла. Еще до того, как на том конце сняли трубку, я зарыдала:

– Ричард, мне очень плохо без тебя. И так будет всегда.

На другом конце молчали.

Потом он согласился выпить со мной чашку чая в знак благодарности за косвенную помощь в установлении контактов с Арабеллой, что стало началом его блистательной карьеры. После третьей бутылки вина я согласилась позировать ему голой для картины «Рождение Венеры». Не нужно объяснять, что произошло потом, но когда на следующее утро мы проснулись на куче подушек в его мастерской, прикрытые только заляпанным краской покрывалом, наш великий роман возобновился с новой силой.

Через два месяца Ричард уже подыскивал новую квартиру. Квартиру, в которой должно быть много света и достаточно места для двух творческих личностей. Больше я никогда и ни за что не буду врать. Просто уже не смогу.