– Дин, я сегодня вечером немного задержусь. Ты не жди меня и ложись спать, хорошо? – Фатхетдинов тянется рукой к моему запястью, но я отстраняюсь.

– Пока, – произношу ровным тоном.

Открываю дверцу мерседеса, переступаю порог и хочу выйти на улицу, но муж… Хватает меня за край шубы и тянет обратно, в салон авто. Я плюхаюсь на сиденье и жадно глотаю воздух, когда сильные руки, схватившие меня за воротник, насильно приближают к мужскому лицу.

Его поцелуй – отрава, она проникает в мой организм, растекаясь по венам вместе с адреналином.

– Я люблю тебя, – выдыхает мне в рот томный стон, гладит ладонью по голове, а затем наматывает длинные пряди на кулак и слегка оттягивает назад. – Не твори глупостей. Договорились?

Я могла бы показать свои «зубы», могла бы оттолкнуть мужа в сторону, выдав что-то в духе: «Ты мне противен. Я всё равно с тобой разведусь». Но нет! Здравый смысл и просчёт берут вверх над эмоциями. Он же такой: сильный физически, больной на всю голову со своей одержимой любовью. Зачем провоцировать? Вдруг он окончательно слетит с катушек и… Что будет потом? Кто пострадает на этот раз: Дамир, я, наш сын?

– Не буду, – киваю головой, глотая противный ком, образовавшийся в горле.

– Хорошего дня, – улыбается, – удачи на экзамене.

Он отпускает меня, разжав тиски своих пальцев, и я сразу же выползаю на улицу.

Пока иду к зданию университета, все время оглядываюсь назад. Вроде, уехал, но тогда почему внутри меня пищит дурацкий голос? Давид же не станет следить, правда?

Я сдаю экзамен одной из первых студентов своей группы. Получив твердую «четыре», захлопываю зачетку и в спешке сую её в сумочку.

Решаю перестраховаться и выйти из университета через задний двор. Даже, если муж за мной не следит и во мне бурлит дурацкая паранойя, то… Плевать. Я не позволю Давиду контролировать мой каждый шаг и принимать за меня решения. Отныне я начинаю бороться за свою жизнь, пусть даже наделаю глупостей, но жить под одной крышей с несостоявшимся убийцей отца моего ребенка – не буду. Ни за что!

Вызываю такси и, когда оно приезжает, прошу водителя остановить возле первого попавшегося магазина мобильной связи. В скором времени я рассчитываюсь наличкой за новый телефон и сим-карту. Конечно же, это не мой айфон последней модели, а какой-то китайский, самый дешевый смартфон, но мне все равно. Главное, Давид ни за что не сможет отследить моё местонахождение и это позволит мне выиграть немного времени.

Переписав с айфона все нужные контакты и отправив на «облако» любимые фотки, я выбрасываю телефон в ближайший мусорный бак, а затем возвращаюсь в машину с жёлтой шашечкой на крыше и еду в спальный район на окраину города.

Нервы ни к черту. Я очень сильно волнуюсь, предвкушая встречу с Дамиром. Вчера он сказал, что придет и я верю ему без сомнений. Такси останавливается возле знакомой многоэтажки. Я рассчитываюсь с водителем и, выйдя из машины, оглядываюсь по сторонам. В груди щемит сердце, а горло сдавливает невидимым обручем. Давно я здесь не была, кажется, целую вечность.

Оказавшись в квартире, принимаюсь за уборку. Дом, хоть и пустовал, но пол, как и мебель, успели запылиться. Ровно в час дня в дверь раздаётся глухой стук. Вздрагиваю, делая глубокий вдох. Поправляю джинсы, одергиваю вниз кофту и, на подкашивающихся ногах, иду в коридор.

В голове стучит набат, по спине ползёт колючая дрожь, но я всё равно проворачиваю замок и распахиваю настежь дверь.

Секунды тянутся вечностью, а я, замерев на месте, устремляю взгляд на его лицо и, кажется, забываю, что нужно дышать. Он тоже на меня смотрит. Пристально. Пронзительно. Да не смотрит даже, а в душу заглядывает. Глубоко-глубоко. Его светло-карие глаза цепляются за мои скулы, скользят вниз по щеке и останавливаются на приоткрытых губах.

Я выдыхаю, а он, переступив порог квартиры, неожиданно обнимает меня за талию и притягивает к себе. По телу проносится ток, будто меня ударило двести двадцать в самое сердце: я снова Динка-картинка, неопытная и такая влюбленная, а он… Мой Дамир.

Мужская ладонь зарывается на моём затылке, но я не сопротивляюсь. Смотрю перед собой широко распахнутым взглядом и быстро-быстро моргаю.

Дамир притягивает к себе моё лицо и едва ощутимо касается губами. Его поцелуй такой робкий, будто никогда не целовался или же делал это слишком давно.

– Привет, – произносит сиплым голосом, скользя указательным пальцем по моей щеке.

– Привет, – выдавливаю через силу.

Дамир захлопывает за собой дверь, не выпуская меня из объятий.

Его взгляд: тёплый, нежный, он ласкает меня, боготворит. Никто и никогда так на меня смотрел. Чувственно и до мурашек по коже. Моих мурашек, да и его, наверное, тоже.

– Ты хотела поговорить…

– Да. Нет, – качаю головой, пожимая плечами, а Дамир приподнимает бровь вверх, удивляясь. – Хотела, конечно же, хотела.

– Как себя чувствуешь? Уже лучше?

Жадно вдыхаю кислород, собираясь с силами.

Лучше?

– Нет. На самом деле… – секундная пауза, чтобы успокоить участившийся пульс, а затем робко коснуться ладонью его гладко выбритой щеки. – Я ушла от мужа.

Он обдумывают фразу и, кажется, в его глазах я вижу: сомнения, ревность, злость, страх. Не знаю, но что-то такое, чего не видела с момента нашей встречи на юбилее Эрнеста.

– Он тебя обидел, – утверждает, а не спрашивает.

– Нет. Всё не так.

– Дин, не защищай его. Не надо, – качает головой. – Я не хочу, чтобы ты страдала, да и…

Я затыкаю ему рот, впиваясь жадным поцелуем, неожиданным для Дамира.

Пару секунд он, опешивший от резкого поворота, стоит на месте, точно приклеенный к полу, но затем внутри Дамира будто щёлкает предохранитель. Он сжимает мою талию в тугое кольцо, делает несколько шагов вперёд и вдавливает мою спину в стену, углубляя поцелуй.

На немыслимо высокой скорости нас несёт в прошлое, туда, где все было понятным без слов. Его руки, слегка шершавые и пахнущие моторным маслом, вызывают во мне настоящий трепет. А запах кожи, вперемешку с терпким, древесным одеколоном, опьяняют и кружат голову как на карусели.

Наш поцелуй долгий, пылкий. До дрожи, до волнительного трепета сердца. Я задыхаюсь от лавины чувств, накрывшей меня с головой и, поддавшись порывам, хрипло выдыхаю:

– Прости, прости меня за всё… Я такая дура!

Дамир

Она глотает буквы. Смотрит на меня растерянным взглядом, хлопает ресницами и говорит, говорит…

А я слушаю её. Молча, не перебивая. Внутри меня натягиваются струны, закипает злость. Спустя годы узнать «вот такую правду» – это больно. Эта правда режет без ножа: вскрывает старые раны и тут же оставляет новые.