Когда хранители Великого Секрета направились к двери, президент решил уточнить еще одну деталь:

– А о каком конкретно месте в Турции идет речь?

Шептун перелистал страницы отчета:

– Это город Бодрум в провинции Мугла.

Шептун не принимал душ, не ел, не отдыхал. Прямо из машины он позвонил в управление, велев, чтобы к его приходу в офисный компьютер загрузили все текущие правительственные файлы по Южной Турции. Он хотел как можно больше узнать об этом регионе, прежде чем решить, какой именно службе послать туда своего агента в качестве следопыта.

По приезде утром из Белого дома он заперся в своем огромном кабинете с опущенными шторами, сгорбившись над монитором компьютера.

Едва покончив с отчетом аналитиков Государственного департамента о политической ситуации в Турции (который оценил как еще десять страниц невыносимой жвачки), Шептун открыл небольшой файл, присланный из американского посольства в Анкаре, столице Турции.

Это был запрос о списке всех гражданок США, обратившихся за получением турецкой визы в течение последних шести месяцев. Просьба исходила от детектива убойного отдела полицейского управления Нью-Йорка. Шептун пока ничего не знал о том, что Бену Брэдли пришла в голову весьма удачная идея: вполне вероятно, что некая дама, имеющая дорогой календарь с живописными руинами времен Римской империи и записавшая на его обороте телефонный номер с кодом Турции, подумывает туда отправиться.

Шептун прочел, что дело касается убийства в гостинице «Истсайд инн» – места, где сам он вряд ли когда-нибудь захотел бы остановиться, судя по снимкам с зернистым изображением, приложенным к полицейскому отчету о преступлении, – и уже собирался закрыть файл.

Но не стал этого делать. С годами Шептун не утратил внимания к незначительным, казалось бы, подробностям. Эта привычка сформировалась еще в то время, когда он в далекой молодости анализировал снятые самолетами-шпионами снимки советских военных объектов. Тогда у него появилось обыкновение внимательно вглядываться в задний план любой фотографии, и вот теперь начальник разведки смотрел на размытое изображение человека, запечатленного на фоне места преступления.

Шептун знал этого парня. Даже на фото он выглядел каким-то совершенно посторонним, наблюдавшим за происходящим как бы со стороны, чем, собственно, и занимался бульшую часть жизни.

Глава разведывательной службы США долго вглядывался в мое изображение на фотографии, о чем-то размышляя, а потом нажал кнопку и вызвал своего помощника по особым вопросам. Честолюбивый на вид мужчина лет тридцати в хорошо сшитом костюме появился в кабинете почти мгновенно.

– Найдите мне одного человека, – велел ему Шептун. – Я не знаю, под каким именем он живет сейчас, но долгое время он называл себя Скоттом Мердоком.

Помощник по особым вопросам посмотрел на фото, которое босс подтолкнул к нему через стол. Лицо на снимке было аккуратно обведено кружком.

– Кто он такой?

– Много лет назад этот человек был известен как Синий Всадник и считался едва ли не лучшим агентом разведки, который когда-либо существовал.

Помощник улыбнулся:

– А я думал, что самый лучший агент – это вы.

– Я и сам так думал, – признался Шептун. – Пока не встретил его.

Толпа начала собираться рано. Потоки людей направлялись в самую большую аудиторию кампуса Нью-Йоркского университета. Откровенно говоря, я не думал, что помещение окажется достаточно большим, чтобы вместить всех. Это был первый день давно запланированного симпозиума, своего рода Давосского форума для тех, кто занимается расследованием преступлений, включая и технических специалистов.

Эти люди приехали из двадцати стран, в их числе была даже делегация из двух человек, представлявшая полицейское управление Боснии. Они не говорили по-английски, но убедили свое начальство в том, что непременно должны здесь присутствовать. По общему мнению, эти двое замечательно проводили время в Нью-Йорке. Когда Брэдли пил свой кофе рано утром, боснийцы позвонили ему и кое-как объяснили, что хотели бы посетить это мероприятие и на следующий год, особенно если оно состоится в Лас-Вегасе.

Брэдли обратился к собравшимся со словами приветствия, кратко остановившись на опыте пережитого 11 сентября 2001 года, включая спасение парня в инвалидном кресле. Бен скромно умолчал о своей роли в этих событиях, но тем не менее получил изрядную долю аплодисментов. Это стало для него сигналом, чтобы представить доселе неизвестного публике коллегу, помогавшего Джуду Гарретту во многих расследованиях. Иными словами, на сцене появился я.

Благодаря Бэттлбо и его манипуляциям с базами данных я вновь стал Питером Кэмпбеллом. Испытывая трудности с собственной идентификацией, я спросил компьютерного гения во время визита к нему в «Старую Японию», возможно ли при дефиците времени сделать мою новую личность достаточно убедительной.

Бэттлбо кивнул:

– У нас есть одно гигантское преимущество: люди верят тому, что видят в базах данных. Они ведь не знают самого главного правила киберпространства: компьютеры не лгут, но на них умеют работать обманщики.

Я рассмеялся:

– Именно поэтому вы так искусны в своем деле? Вы лжец высшей пробы?

– Некоторым образом. Наверное, секрет в том, что я верю в альтернативные реальности и живу в одной из них. Полагаю, что все они – большая ложь. Я ни с кем еще не делился этими соображениями, но знайте: в честном сражении я одолею ваших дружков из ФБР или любого тайного агента. Видите ли, для них альтернативные реальности или киберпространство – это только работа. А я такой большой и некрасивый, что не питаю особых симпатий к реальному миру. – Он указал на стеллажи с жесткими дисками. – Моя жизнь в них.

– Забавно, – заметил я. – Вы отнюдь не показались мне большим и некрасивым. В моем представлении вы – японец. – По лицу собеседника я понял, как это важно для него. – И может быть, вы действительно самый лучший. Точно скажу вам одно: если у меня снова возникнут проблемы по части компьютеров, я обращусь за помощью только к вам.

Бэттлбо рассмеялся и допил свой чай.

– Ну что ж, тогда приступим?

К тому времени, когда я вышел из дома, направляясь на симпозиум, Питер Кэмпбелл успел окончить Чикагский университет. Он изучал медицину в Гарварде, а потом долгие годы помогал Гарретту в его расследованиях. Как и было задумано ранее, Кэмпбелл совершенно случайно обнаружил рукопись замечательной книги Гарретта. Питер имел доступ к педантично пополняемым картотекам шефа, и неудивительно, что издатель попросил именно Кэмпбелла, то есть меня, подготовить рукопись к публикации. В результате я теперь знал все дела, которые вел Гарретт, вдоль и поперек, словно расследовал их сам.

Представ в качестве Питера Кэмпбелла перед собранием своих коллег, я сразу же попытался найти нужный тон разговора. Поведал об отшельническом характере Гарретта, о том, что я был одним из немногих друзей этого человека, который вел двойную жизнь: все знали, что Гарретт служит в ФБР, но бульшую часть своей работы он выполнял для организаций, относящихся, как я стыдливо их обозначил, к «разведывательной сфере».