Нельзя также допускать, чтобы торнадо их застал на реке. Многие из них происходят из отдаленных районов и не умеют плавать. Достаточно лодке перевернуться — и они погибли.

4 декабря во время возвращения разражается страшный торнадо. Доктор Нессман, который в этот день руководил расчисткой участка от леса, вовремя не заметил надвигавшейся опасности. Полтора часа провели мы в ожидании, охваченные страхом. Наконец буря улеглась. Одно за другим возвращаются каноэ в непроглядной тьме под ужасающим ливнем. Им удается все же в разных местах пристать к берегу. Никто не утонул. Сам не свой от радости поднимаюсь я на холм к докторскому дому.

* * *

Там, где будут воздвигнуты больничные здания, мы стараемся не трогать деревьев: они должны служить защитой от солнца. На участках же, где будут плантации, приходится ими жертвовать. Исключение делается для одних только масличных пальм. Могучие деревья твердых пород требуют от нас немалых усилий. Большой артели приходится трудиться по нескольку дней, чтобы свалить такого вот исполина. А потом требуется еще несколько дней на то, чтобы его распилить.

Проще всего было бы оставить весь поваленный лес до наступления сухого сезона, а потом его сжечь, как поступают туземцы, когда заводят новые насаждения. Мы этого не делаем по той причине, что потом сами же будем рады, что не придется далеко ходить за необходимыми для больницы дровами. И мы складываем дрова тут же большими кучами. Самые толстые стволы остаются лежать на месте повала. Гигантские корни мы оставляем в земле. Каких трудов стоило бы их оттуда извлечь! Таким образом, сажать плантации нам придется между корнями и поваленными стволами. Для того чтобы на месте девственного леса создать пахотную землю, на которую можно было бы прийти с плугом, потребовалось бы не одно поколение.

К сожалению, штабеля дров — удобное убежище для змей. С этим неприятным обстоятельством нам приходится примириться. На нашем участке и без того столько змей, что не так уже важно, если их окажется на несколько сот больше. Каждый день при расчистке леса мы убиваем их по нескольку штук, причем нередко это бывают очень опасные.

В зарослях мы всюду натыкаемся на масличные пальмы. Они не цветут и не приносят плодов, оттого что их густым ковром обвивают лианы. Часто нам приходится прорубать в этих лианах туннели и лишь так добираться до подножий сплошь ими перевитых деревьев. Мы обрубаем лианы у самого корня и ждем, пока они высохнут и сгниют. До этого снять их с дерева нет никакой возможности. Даже и потом это оказывается очень нелегким делом. Иногда нам приходится затрачивать целую неделю, чтобы очистить несколько масличных пальм от. покрывающего их ковра.

Но как они нам потом бывают благодарны, когда их начинают наконец освещать солнечные лучи!

В девственном лесу непрерывно идет страшная борьба между деревьями и лианами, борьба, не выдающая себя ни единым звуком. Все, что не может пробиться сквозь лианы к солнцу, умирает медленной мучительной смертью.

Масличные пальмы (Elaeis guineensis) растут здесь только с недавних пор. Их можно увидеть лишь вокруг деревень или неподалеку от мест, где когда-то были деревни. Посадили их там птицы и обезьяны. Они утаскивали в лес плоды росших возле -хижин масличных пальм, съедали волокнистую и маслянистую оболочку, а потом роняли содержащий ядро орех на землю, и семя всходило.

Таким образом, после порубки леса то там, то тут остаются целые рощи масличных пальм. Нам они пригодятся для питания наших больных. Долгие годы сможем мы в рационе наших туземцев часть жиров заменять пальмовым маслом. Пальмовое масло приготовляется из волокнистой и маслянистой оболочки плода. Известно, что красных пальмовых орехов — формой и размером своим они напоминают каштаны — на одном соплодии бывает по нескольку десятков. Вместе они составляют большую кисть. Масло содержит в себе как волокнистая оболочка ядра, тан называемая мякоть, так и твердое семя, заключенное в очень твердом орехе. Чтобы получить из семени масло, нужны тяжелые прессы. Поэтому в Африке масло не изготовляют, а посылают это ядро в Европу, где из него изготовляют различные масла и растительные жиры. После того как масло из волокнистой оболочки извлечено, мы раскалываем орехи, а ядро в одной из факторий обмениваем на рис. Раскалывать орехи мы поручаем обычно больным с язвами стопы: никакой другой работы они выполнять не могут.

* * *

Что же мне посадить еще помимо маиса? Речь может идти о бананах, бататах, ямсе, таро, маниоке, земляных орехах, хлебном дереве и рисе.

Банан (известный также под названием «муза», или «пизанг») — это самая легкая для посадки и самая выгодная культура. В начале сезона дождей берут боковые побеги, которые в большом количестве образуются от бананового ствола, и сажают их в землю. За один год побеги эти вырастают, превращаются в могучие банановые кусты и сами начинают плодоносить. Тогда ставший бесплодным ствол срубают. Без всяких дополнительных посадок на этом месте продолжают созревать бананы до тех пор, пока почва не истощится.

Но это относится только к сладким бананам. Так называемые кормовые бананы, которые едят исключительно в вареном виде и которые негры особенно ценят за их питательные свойства, настолько быстро истощают почву, что отходящие от основного ствола боковые побеги уже не могут вырасти и развиться и, для того чтобы они приносили плоды, их приходится всякий раз пересаживать на новое место. Разумеется, это требует еще большей затраты сил. Туземцы сажают один этот вид бананов; на европейских рынках их не найти. Только такие бананы я могу давать моим больным в качестве полноценного продукта питания. Сладкие бананы они принимают лишь как добавление к рису. Но поскольку все равно мне придется в течение долгого времени кормить моих больных главным образом рисом, то я пока что сажаю не требующие таких больших усилий сладкие бананы.

Бататы (Ipomaea), сладкий картофель, как и бананы, да и почти все полезные растения, не являются в Экваториальной Африке исконными, а завезены сюда португальцами. Сажают их как картофель. Через пять месяцев клубни созревают. Если копать осторожно и, отделяя клубни, не повредить корней, то культура эта — и этим она отличается от картофеля — сохраняется и образует новые клубни в течение трех лет, до тех пор, пока почва не истощится. Бататов мы много сажать не будем. Крысы — а их на нашем участке великое множество — поедают эти клубни раньше, чем они успеют созреть.

Ямс (Dioscorea, Igname). Неизвестно почему здесь его сажают пока еще очень мало.

Таро (Colocasia antiquorum) из семейства