Мы пошли в Окстон через полный колокольчиков лес. Надеялся ли я найти в Окстоне Милдрит? Наверное, надеялся, но, разумеется, ее там не было. Там были только управляющий Освальд да рабы, и никто из них понятия не имел о случившемся.

Леофрик твердил, что нам нужен день, чтобы просушить одежду, наточить оружие и отдохнуть, но я не собирался отдыхать, а взял двух воинов, Кенвульфа и Иду, и пошел на север, в сторону Эксанкестера у истоков реки Уиск. Поселения вдоль реки были пусты, народ услышал о приближении датчан и бежал в холмы, куда нам и пришлось подняться, чтобы расспросить, что же стряслось. Но эти люди ничего не знали, кроме того, что на реке появились драккары, а это мы видели и без них.

Потрепанный бурей флот подтягивался к берегу под каменные стены Эксанкестера. Кораблей оказалось больше, чем я ожидал, – видимо, большая часть флота Гутрума уцелела, оставшись в Пуле, когда разразился шторм. Суда все продолжали прибывать, гребцы вели их по узкой реке. Мы пересчитали корабли – их было около девяноста, значит, половина флота Гутрума уцелела. Я пытался разглядеть среди них "Летучего змея", но суда стояли слишком далеко.

Гутрум Невезучий. Как ему шла эта кличка! Временами казалось, что он заслуживает другого прозвища, но сейчас ему и впрямь не везло. Он вырвался из Верхама, явно надеясь соединиться с армией в Эксанкестере и двинуться на север, но боги воды и ветра ополчились против него, и теперь у него были лишь остатки армии. Хотя и сильной армии, к тому же защищенной сейчас римскими стенами Эксанкестера.

Я хотел перейти реку, но возле кораблей осталось слишком много датчан, поэтому мы поехали дальше на север и на дороге, ведущей на запад от города, увидели вооруженных людей. Я долго их разглядывал, опасаясь, что они могут оказаться врагами, но люди глядели на восток – видимо, следили за датчанами. Итак, мы выехали из леса, сдвинув щиты за спину в доказательство наших дружеских намерений.

Их было восемнадцать человек во главе с таном Уитгилом, командиром гарнизона Эксанкестера, который потерял большую часть отряда при нападении Гутрума. Он нехотя рассказал о произошедшем, и по его словам выходило, что он не ожидал атаки и выставил всего несколько часовых у восточных ворот. Когда появились всадники, часовые решили, что это англичане: так враги сумели захватить ворота и ворваться в город. Уитгил заявил, что посреди города был бой, но по смущению его людей стало ясно, что они оказали жалкое сопротивление, если вообще оказали. Скорее всего, Уитгил просто сбежал.

– А Одда там был? – спросил я.

– Олдермен Одда? – переспросил Уитгил. – Нет, конечно.

– А где он?

Уитгил хмуро поглядел на меня, как будто я свалился с луны.

– На севере, разумеется.

– На севере Дефнаскира?

– Он ушел неделю назад. Во главе фирда.

– Навстречу Уббе?

– Так приказал король, – сказал Уитгил.

– Но где же Убба?

Похоже, еще до начала шторма Убба повел свои корабли в обход широкого моря Сэферна и высадился на дальней западной оконечности Дефнаскира. Значит, его армия уцелела, и Одда получил приказ ехать на север, чтобы перекрыть дорогу Уббе в оставшуюся часть Уэссекса. Но если Одда выехал неделю назад, то Одда Младший наверняка об этом знает, так не отправился ли он навстречу отцу? Значит, и Милдрит там, где бы ни было это "там". Я спросил Уитгил а, видел ли он Одду Младшего, но тот ответил, что не видел и ничего не слышал о нем с самого Рождества.

– Сколько у Уббы людей? – осведомился я.

– Много, – ответил Уитгил.

Толку от такого ответа не было никакого, но больше он ничего не знал.

– Господин...

Кенвульф тронул меня за руку, указывая на восток, и я увидел всадников в полях, раскинувшихся между рекой и холмом, на котором стоял Эксанкестер. Много всадников. Последним ехал знаменосец, и хотя невозможно было разглядеть отсюда знамя, судя по белому и зеленому цветам, то было знамя Западного Уэссекса. Значит, приехал Альфред? Очень может быть, но мне не хотелось переходить реку, чтобы это выяснить. Я хотел лишь найти Милдрит.

Войны полны таинственности. Правдивые вести могут идти неделями, а впереди бегут слухи, и очень непросто понять, что же произошло на самом деле. Главное искусство состоит в том, чтобы отчистить кость истины от гниющей плоти страхов и вымыслов.

Что мне было известно? Гутрум нарушил перемирие, захватил Эксанкестер, Убба находился на севере Дефнаскира. Значит, датчане пытались осуществить то, что им не удалось в прошлом году: разделить войска англосаксов. Пока Альфред сдерживает одну армию, другая пройдет по его землям и, возможно, зайдет в тыл, поэтому-то фирду Дефнаскира и было приказано перекрыть дорогу Уббе. Состоялась ли битва? Жив ли Одда? Жив ли его сын? Живы ли Милдрит и мой сын? Что бы ни произошло между Оддой и Уббой, я бы поставил на Уббу. То был великий воин, человек-легенда среди датчан, а Одда – суетливый, перепуганный, стареющий олдермен.

– Едем на север, – сказал я Леофрику, вернувшись в Окстон.

Мне не хотелось встречаться с Альфредом. Он будет осаждать Гутрума и, если я приеду в королевский лагерь, без сомнения, прикажет мне присоединиться к кольцу его войска. Мне придется торчать под городской стеной, ждать и переживать; уж лучше поехать на север и найти Уббу.

На следующее утро, под весенним солнышком, команда "Хеахенгеля" двинулась на север.

* * *

Война велась между датчанами и Уэссексом; я же вел войну с Оддой Младшим, понимая, что мною движет гордыня. Священники учат, что гордыня – большой грех, но они заблуждаются. Гордость делает мужчину мужчиной, направляет его, ограждает "стеной щитов" его репутацию. Вот датчане это понимают. Люди умирают, говорят они, а слава остается.

Что мы ищем в правителе? Силы, щедрости, твердости характера и удачливости, так почему же подобными качествами не следует гордиться? Покажите мне скромного воина, и я увижу труп. Альфред превозносил скромность, даже прикидывался смиренным, являясь в церковь с босыми ногами и простираясь ниц перед алтарем, но в нем никогда не было настоящей скромности. Он был гордым, и потому люди боялись его, а люди и должны бояться правителя. Они должны опасаться его недовольства, бояться, что щедрость его иссякнет. Слава рождает страх, а гордость стоит на страже славы.

Я шел на север, потому что гордость моя была уязвлена. Мою женщину и моего ребенка забрали, и я верну их, а если их обидели, отомщу, и запах чужой крови заставит людей бояться меня. Уэссекс может провалиться в преисподнюю, моя репутация важнее!

Поэтому, обогнув Эксанкестер, мы шли по холмам, следуя причудливым изгибам козьих троп, пока не добрались до небольшого местечка Твифирда. Там были беженцы из Эксанкестера, но никто из них ничего не слышал об Одде Младшем, не слышал о битве на севере, хотя священник утверждал, что прошлой ночью трижды ударяла молния, а это, по его мнению, означало, что Господь поразил язычников.