факт: подобный процесс невозможен в случае с эмбрионом, ведь рождается полноценный ребенок. А это значит, что рост должен быть настоящим, а не «обманчиво видимым». Вывод Галена ясен и прост: «…Рост невозможен без притока и всасывания пищи» (I, 7, 18 К). Так, Гален определяет один вид изменения как «рождение», а другой, когда усваиваемые элементы из пищи поступают к каждому члену питаемого тела, — «уподобление» (I, 8).

Гален стремится к характеристике эмбриогенеза в философских терминах, описывающих движение: «В целом дело обстоит так: рождение, рост и питание — это первичные и как бы главные из дел природы, поэтому и их деятельные функции — три первые и господствующие, и они нуждаются, как было показано, во взаимном служении, как и в помощи других» (I, 9, 20 К).

Таким образом, Гален подходит к одной из главных тем, которым посвящена первая книга трактата «О естественных функциях», — проблеме питания и усвоения питательных веществ. Питание, с точки зрения Галена, может оцениваться как естественная функция. Главное свойство этой функции — уподобление: «…Различным сущностям свойственно уподобляться друг другу и превращаться одна в другую, если в их качествах нет уже чего-то общего и родственного, то, во-первых, никакое живое существо по природе своей не способно питаться любой едой, а во-вторых, даже то, чем оно может питаться, оно усваивает не сразу» (I, 10, 20 К).

Слово «уподобление» Гален употребляет в совершенно определенном смысле: различным элементам и сущностям необходимо «превращаться одна в другую», или «уподобляться». В этих рассуждениях Галена, на мой взгляд, заложено глубокое понимание функциональной целостности организма, осознание взаимосвязи и взаимовлияния различных частей тела. Философская методология, позволяющая Галену осмыслить процессы, вновь заставляет нас вспомнить о фундаментальной работе Аристотеля «Об изменении и уничтожении»: «…Чтобы стать костью, крови понадобится много времени, длительная переработка и множество изменений. И совершенно ясно, что хлеб, а тем более латук, свекла и им подобное, нуждаются в полном изменении, чтобы стать кровью» (I, 10, 21–22 К).

Именно сложность этих процессов и определяет конечное, завершающее эмбриогенез устройство пищеварительной системы: «Именно здесь кроется причина того, что органов переработки пищи так много. А вторая причина — природа выделений. Ведь как мы совершенно не можем питаться травой, хотя скот с этим справляется, так же мы способны прокормиться редькой, однако не так хорошо, как мясом» (I, 10, 22 К). Действительно, сложность процессов переработки самых разных пищевых продуктов в организме человека предопределяет тот факт, что часть их усваивается, а часть, непригодная для усвоения или излишняя, выводится из организма. Следовательно, и органы должны быть весьма сложного устройства, ведь их задача — часть остатков вывести, а полезные вещества доставить к частям тела, которым они необходимы: «Итак, мы рассмотрели также части тела второго рода, предназначенные для выделения остатков. Но есть еще один, третий род частей тела, предназначенный для того, чтобы нести пищу во всех направлениях, наподобие множества дорог, проложенных по всему телу» (I, 10, 23 К). Питание, по мнению Галена, «есть уподобление того, что питает, тому, что принимает пищу. Для того чтобы это произошло, нужно сращение, а для него, в свою очередь, необходимо приложение. Ведь всякий раз, когда сок, предназначенный для питания какой-либо из частей тела живого существа, извергается из сосудов, сначала он орошает всю эту часть тела, затем присоединяется и, наконец, уподобляется» (I, 11, 24 К). Итак, сначала «уподобление», то есть некая необходимая организму трансформация пищевых веществ в пищеварительной системе, а потом «сращение» и «присоединение». В конце этой цепочки осуществляется процесс, который Гален вновь называет «уподобление», но уже в совершенно ином смысле. Первое «уподобление» — это превращение чужеродных по сути, поступающих в организм извне пищевых продуктов, а второе — это окончательное усвоение частями тела переработанных в удобные для усвоения питательные вещества. Гален тут же справедливо уточняет: «Строго говоря, то, что питает, уже является пищей, а то, что подобно пище, но еще не питает, например сращиваемое и присоединяемое, не есть пища в строгом смысле слова, но только ее подобие. То, что еще содержится в венах, и еще в большей степени то, что еще в желудке, можно назвать пищей лишь на том основании, что оно станет питающим, если будет правильно обработано» (I, 11, 25–26 К). Гален предугадал существование сложнейших биохимических механизмов переработки питательных веществ с целью их усвоения. Пищевые массы, попавшие в желудок, являются пищей, однако она напрямую не может укрепить изношенные гомеомерии мышц, встроившись в них в виде соответствующего специфического набора первоэлементов. Пища должна быть переработана в желудке, а далее в печени, где, по мысли Галена, из поступивших в организм веществ синтезируется венозная кровь. Но и этого недостаточно: Гален предполагает, что вещества, поступающие из крови в ткани, должны быть дополнительно обработаны, и только тогда они послужат строительным материалом гомеомерных частей тела. В этом случае питание как третья основополагающая функция выполнит свое предназначение — поддержание размера тела. Великий римский врач подчеркивает свое согласие с Гиппократом: «Ведь именно об этом говорит Гиппократ: “Пища — это питающее, подобное питающему и то, что станет питающим”. Ведь он называет пищей то, что уже уподобилось, то же, что прилагается и сращивается, — напоминающим питание, а все прочее, что содержится в венах и в желудке, — предназначенным для питания» (I, 11, 26 К). Провидение Гиппократа и Галена — пищевые вещества, поступившие извне, должны обрести сущностное сходство с гомеомериями, из которых состоят части тела, питаемые ими (I, 11).

Гален уточняет свою мысль: «Совершенно ясно, что питание неизбежно является неким уподоблением того, что питает, тому, что получает питание. Впрочем, иные говорят, что это уподобление не происходит на самом деле, но всего лишь кажется: таково мнение тех, кто считает, что природа не способна действовать мастерски и предусмотрительно заботиться о живом существе и вообще не имеет никаких собственных способностей, которые она пускает в ход, чтобы одни вещества изменять, другие — привлекать, третьи — выделять» (I, 12, 26 К). Здесь он вновь напоминает о существовании в медицине и философии как минимум двух направлений. Одно учение предполагает наличие некой материальной «субстанции любого возникновения или уничтожения», всеобщей, единой и в то же время способной изменяться. Разумеется, речь здесь идет о первоэлементах и сущностях, которые являются универсальными, смешение и взаимопроникновение которых определяет различие в гомеомериях. Гален негативно отзывается о другой конкурирующей школе — атомистах: «Представители другой школы полагают, что материя не подвержена превращению, неизменна и разделена на мелкие частицы, которые перемежаются с пустотами между ними» (I, 12, 27 К).