Сой подсадили в кабину, следом запрыгнул «бродячий кот». Для рослого Жозефа места не нашлось, и он взгромоздился на подножку. Грузовик помчался дальше, поддав газу.

Теперь можно было надеяться, что помощь придет, а пока главное – не мазать. Совсем как при схватке с мороком, только там стреляешь иглами из перстня, а здесь – пулями, и не надо выдерживать интервалов между парами выстрелов, разве что уходит время на перезарядку. Лишь бы Клесто не пострадал и не выдохся: все участники боя сознавали, что от него сейчас зависит слишком многое. Впрочем, он вовсю веселился: сквозь звуки выстрелов и производимый чудовищным выползком шум доносились взрывы холодного серебристого смеха, напоминающего плеск ливня.

То смутное, беловатое, которое до сих пор ворочалось в зеве у этой кошмарной твари, словно покрытый налетом язык, внезапно полезло наружу. Темре и Гурдо от такого зрелища на мгновение оторопели. Иллихейцы, уже успевшие на это посмотреть, лишь усилили огонь. Небольшие головы на длинных мотающихся шеях, с бледными, как тесто, змеино-человеческими ликами, безумно скалились, пищали и шипели.

Пули разносили их в клочья, несколько штук срубил Клесто. Бесполезно. Внутри обезглавленной шеи через несколько секунд после расправы набухало утолщение, оно двигалось по направлению к обрубку, скудно сочащемуся темной кровью – словно перемещалось яйцо, проглоченное змеей, – а потом на конце, как будто вывернувшись изнутри, появлялась новая голова, разевающая рот в злобном шипении. Так может продолжаться до бесконечности… Или до тех пор, пока из молельни не привезут преподобного. Последнее соображение подбадривало.

Даже сверхъестественное существо, очнувшись после многовековой спячки в незнакомой и вдобавок враждебной обстановке, поначалу после пробуждения будет находиться в некотором замешательстве. Другое дело, что потом это «поначалу» пройдет, тварь почувствует свою неуязвимость – и тогда держитесь.

Чудовище осознало, что пули ему нипочем, да и те раны, которые наносил Клесто, хоть и вызывали болезненные ощущения, быстро сходили на нет. Оно поперло напролом, и если Дождевой Король в любой момент мог исчезнуть, к тому же он был несъедобен, так же как приплясывающий на привязи тряпичный паук – уж это оно чуяло безошибочно! – то людям деваться было некуда.

Оно уверенно двинулось к домику. Птичий Пастух швырнул в бледную гадючью поросль с шипящими головками голубовато-белый шарик, невесть откуда взявшийся у него в ладони. Сверкнула вспышка, однако монстру ничего не сделалось. И все же он приостановился, ошеломленный новым сюрпризом.

То-то Клесто не использовал до сих пор шаровые молнии – приберег напоследок, мимолетно отметил Темре. Молнии не могут повредить земляной твари, та их поглощает и рассеивает заряд, нисколько не пострадав. Разве что эффект неожиданности сыграет определенную роль, но это ненадолго.

– Бегите, я его задержу! – крикнул Смеющийся Ловец, который больше не смеялся. – Темре, уходи! Все уходите! Прячьтесь, только не в подвал – лезьте повыше, на второй этаж!

Кирпичный домишко, откуда они стреляли, был одноэтажный, в нем не отсидишься – тварь легко вытащит людей через оконные проемы. В отдалении стояла двухэтажная постройка. Разве что добежать до нее… Темре заметил на дороге машину – вроде бы мчится сюда. Если это едет преподобный жрец Лунноглазой, шансы уцелеть у них есть.

Мелькнула скептическая мысль: ага, если продержимся!

Раскорячившуюся поперек дороги громадную гадину окутала трескучая слепящая паутина электрических разрядов. Это напоминало то ли праздничный фейерверк, то ли затейливую иллюзию-иллюминацию, устроенную возле дорогого магазина, – другое дело, что там не стали бы пугать почтеннейшую публику, показывая столь омерзительного монстра.

Несмотря на старания Птичьего Пастуха, тварь, перестав обращать внимание на его молнии, с угрожающим шипением и хнычущим писком ринулась к домику.

«Пропали», – мелькнула у Темре отстраненно-отчаянная мысль.

Машина приближалась. Точно ведь едет сюда! Только, похоже, чуть-чуть опоздает.

Обзор заслонило копошение длинных маслянисто-черных усов и суставчатых лап, в оконные проемы заглядывали гротескные змеиные морды – вблизи они походили на человеческие лица меньше, чем с некоторого расстояния. Еще и запах, странный и неприятный, при этом настолько чуждый окружающей среде, что даже сравнить его не с чем.

– Я ж тебя кормил! – взвыл Клетчаб Луджереф, до сих пор сидевший молчком. – Помнишь, это ведь я был, я! Таскал тебе людишек, и еще приведу, ежели что, не трогай меня, этих кушай!

Сунорчи, первым оказавшийся возле двери, успел отодвинуть засов, и они вывалились наружу за секунду до того, как усы начали обшаривать комнату, шоркая по стенам с резкими свистяще-скребущими звуками.

Луджереф остался внутри. Тварь и впрямь его не тронула, так как уже через мгновение выдвинулась из-за угла, жадно разевая дюжину ртов, а он в домике продолжал орать, взахлеб рассказывая о том, как много добра для нее сделал, – впору было пожалеть, что нет рядом полицейского стенографа, чтобы записать его признательные показания.

Темре едва успел разрядить пистолет прямо в бледные змееподобные рожи, как его схватили за шиворот и с силой рванули назад, при этом что-то оцарапало ему шею, воротник рубашки врезался в горло. В нескольких шагах перед ним засияла завеса из пляшущих молний, но все же он сквозь нее увидел, что тварь настигла Гурдо – самого нерасторопного из оставшихся, а двое иллихейцев проворно пятятся в сторону двухэтажного дома, не прекращая отстреливаться.

Машина затормозила, первым из нее выпрыгнул Жозеф цан Аванебих, которого Темре узнал по габаритам, за ним кто-то еще. Распахнув дверцу, высокородный иностранец вытащил из салона грузного человека в монашеской рясе, помог ему опуститься на колени. Преподобный сразу же издал мяукающий вопль – именно так «бродячие коты» призывают свою Госпожу. Для того чтобы она явилась, призыв должен прозвучать трижды.

– Клесто, пусти, – прохрипел убийца наваждений, пытаясь вывернуться.

– А кто меня будет кавьей угощать, если тебя съедят?

– Нашел, о чем вспомнить… Пусти!

– Обычно первым делом я вспоминаю о самом важном, хотя моя память и похожа на небо с гонимыми ветром облаками или на моросящий дождь.

– Пусти, придушишь!

– Только не кидайся туда. Без тебя справятся, а тебе еще морочанку искать.

Старый «бродячий кот» закричал во второй раз. Мервегуст и Сунорчи, расстреляв обоймы, бросились бежать, в то время как тварь терзала Гурдо. Изрешеченный пулями инспектор был уже мертв.

Обретя свободу, Темре пошатнулся, судорожно глотнул воздуха и оттянул впившийся воротник. Пахло озоном. Птичий Пастух стоял рядом уже без сабли, закутанный в длинный серебристо-серый плащ, скрывший его одеяние из осенних листьев.

Третий кошачий призыв брата Няршиха перешел в свирепый вой, и преподобный, не поднимаясь с колен, с места совершил невероятный для человека прыжок, упав точно на загривок земляному монстру – вернее, на то место, где из раздутого туловища вырастала гроздь извивающихся белесых гадов. Послышался хруст раздираемого панциря.