— Насчет фокусов, на каком он уровне?

— На очень высоком. Причем Александр постоянно тренируется. Из-за чего у его охраны вещи перемещаются из одного кармана в другой. Они давно махнули на это рукой, винят во всем Барабашку.

Берия хлопнул себя по колену:

— Вот ведь!.. А я все голову ломал, как мои очки оказались в кармане брюк, когда я их кладу только во внутренний карман френча!

Алевтина и нарком Берия одновременно посмотрели на Сталина.

Хмыкнув, тот затянулся и ответил, выдыхая дым:

— Ко мне он не подходил. Продолжайте.

— Александр, нужно сказать, очень ответственный человек. Это все говорят, кто его знает. Если он за что-то берется, то доводит до конца, если… Если это не идет вразрез другим его планам.

— Мы вас поняли, товарищ Орловская, можете идти, — разрешил Сталин.

Зал для награждения был не очень большим, так, мест на триста. Да и собралось всего человек семьдесят. К своему удивлению, среди представленных к награде был и генерал Гоголев, который приветливо кивнул, заметив меня.

Сев в кресло в первом ряду, я положил руку на коленку Али и с интересом уставился на пустую сцену.

— Ну и когда начнется? — нетерпеливо спросил, с опаской поглядывая на профессора Трауперга. Карл Фридрихович, почувствовав мой взгляд, радостно улыбнулся и помахал рукой, явно собираясь подойти, но его остановили другие ученые — награждение должно было вот-вот начаться.

— Сейчас, не волнуйся, все будет, — поправив мне прическу, ответила девушка.

— Да я и не волнуюсь. С чего мне волноваться?

— Все волнуются, — хмыкнула Аля, искоса рассматривая меня.

«Ух, как мне надоели эти смотрелки! Как рентгеном просвечивает!» — подумал я, тепло улыбнувшись ей. Алевтина ответила такой же улыбкой.

Вдруг все захлопали в ладоши, и на сцену, где стояла трибуна, вышел Сталин.

Тоже похлопав, я достал было телефон и начал снимать, как его у меня отобрала Аля, зашипев, как кошка.

«Вот интересно. Почему не сделать так — наградил и свободен? Так нет, уже час мозги полощут!» — мысленно стонал я, слушая «Любэ».

Заметив, что у Сталина перестали шевелиться губы, я незаметно вытащил один из наушников и прислушался:

— …за вклад в развитие «Объекта номер восемь» награждается орденом Ленина. Комиссар государственной безопасности Гоголев.

Чуть бледноватый генерал направился к трибуне, где под аплодисменты присутствующих ему на грудь повесили орден.

Хлопая в ладони, я тихо спросил у Али, склонив голову набок в ее сторону:

— Слушай, а часто Сталин сам награждает?

— Нет, очень редко. Но тут особый случай, — также старясь говорить незаметно, ответила она.

Я оказался в конце списка. Наградили и Сереженьку, и Карла Фридриховича — им присвоили почетные звания Героев Соцтруда Советского Союза со вручением соответствующей медали «Серп и Молот», вместе с орденом Ленина и какой-то грамотой.

Дождавшись, когда назовут меня, я под аплодисменты зала подошел к Сталину и, выпятив грудь, позволил приколоть к своей груди награду.

Орден Трудового Красного Знамени сверкнул у меня на груди от солнечного луча. Пожимая мне руку, Иосиф Виссарионович тихо сказал:

— Я уверен, что это не последнее награждение.

Вернувшись на свое место, я дослушал речь, и после небольшого выступления профессора Трауперга все направились в другой зал, где был приготовлен фуршет.

— И надо было тебе доказывать при первой встрече с товарищем Сталиным, что ты монархист?

— Я сразу высказал ему свою идеологию, не хочу, чтобы между нами были какие-то недомолвки, — ответил я, отпивая из стакана.

— Вот поэтому-то ты и получил «Трудовик» вместо «Серпа и молота», — недовольно сказала Аля.

— Слушай, Аль. Честно. Мне вообще по барабану, что мне прикололи. Я сюда вообще ехать не хотел.

Аля на мои слова только вздохнула печально.

— Кстати, Аль, что там с поиском других порталов? Нарком заикнулся было, но до конца рассказать не успел. Ушел.

— Завтра устраиваешься у себя на квартире, а потом уж и начнем. Решили искать с самолета.

Казань. Офис компании «Технолоджи».

Кабинет Павлуся. Пятнадцатое июня.

То же время

В кабинете директора компании «Технолоджи», которого изображал полковник Судоплатов, собрались только свои. Павел Анатольевич, окинув взглядом рассаживающихся за столом людей, спросил:

— Виктор, что там по Агафонову?

— Ищем. По словам его секретарши, ему кто-то позвонил, и он сорвался с места.

— Ты знаешь, он единственный, кто может нам помочь выйти на Завславского. А если мы не выйдем, то не видать нам этот алюминиевый завод как своих ушей.

— Час назад поступила информация, что Завславский со своей семьей находится в одной из гостиниц. Парни уже выехали.

— Хорошо, что там по второму заводу?

— Завод на грани краха, действующий директор сознательно приводил его к банкротству, для того чтобы купить по дешевке. Как — не знаю, у него был свой план, рассказать он не успел.

— Как оборудование? Люди?

— Оборудование осмотрели, нашли несколько технарей, что недавно уволились, и завербовали их. Они согласны переехать на постоянное место жительство в другую страну. Так что сейчас составляется план вывоза станков и других возможных мощностей. Вывозить лучше через Белоруссию, там железная дорога, да и приготовить все к вывозу до двадцать второго мы просто не успеем.

— Понятно. В общем, этот разваливающийся завод мы вывозим, а украденный у народа завод Завславского будет работать на нас. Валера, свяжись с представителями Белоруссии, договорись о перевозе алюминия через их страну.

— Есть! — ответил Валера, записав приказ в блокнот.

— Антон. Что там по шинам?

Вставший по привычке со стола сержант Гатин начал по памяти докладывать дела на сегодняшний день.

— Вчера я докладывал, что мы связались с представителями завода «Нижнекамскшина» и договорились на закупку ста тысяч шин и камер к ним. Переговоры прошли успешно, первые выплаты они получили и уже готовы отгрузить первую партию грузовых шин высокой проходимости. И еще переговорил с главным инженером и случайно выяснил следующее. Полгода назад было полностью заменено оборудование. Все, включая станки. Дирекция завода выставило его на продажу. Сейчас там работает старшина Снигирев, выясняет некоторые моменты возможной покупки и вывоза станков. Цена не такая большая, чтобы отказаться. Также выяснили, что на переработку собираются отправлять около десяти тысяч шин для УАЗов. По словам инженера, в производстве была допущена ошибка и они не были приняты по ГОСТу, из-за чего их и собираются переработать, хотя шины, по словам инженера, нормальные. Снигирев осмотрел их вместе со своим водителем и тоже посчитали, что они «нормальные». В общем, нам «почти» бесплатно отдают эти шины. Остается открытым вопрос по покупке старого оборудования завода.