вами обоими. Вам двоим еще не поздно успеть на самолет. — Чувство вины разрушает мою ясность ума, когда я думаю о реальной причине, по которой порвал отношения с Еленой. Я ненавижу непрошеный образ, проникающий в мою голову, где она расстроена из-за меня, сдерживает слезы, поднимая подбородок в знак неповиновения.

Больше всего я ненавижу думать о том, буду ли я жалеть о том, что оттолкнул Елену, всю оставшуюся жизнь. Оказывается, приглашение друзей на рейс — это не что иное, как помощь, вместо этого я расстраиваюсь, давая им пропуск в мой ад.

Лиам хмурится.

— Не будь придурком с нами, потому что ты облажался.

— Прекрати. — Софи ущипнула Лиама за бок.

— Нет. Что за польза от того, что ты обходишь это стороной?

— Потому что ты не знаешь причин поступков других людей.

Да, Лиам, послушай свою девушку. Я вожусь со своими наушниками, делая вид, что не замечаю их разговора.

— Судя по тому, каким несчастным он выглядит, я не думаю, что он принял правильное решение. Кто-то должен быть здесь голосом разума.

О, отвали.

— Ты не знаешь, о чем, черт возьми, говоришь, — огрызаюсь я. — Есть разница между правильным решением и легким решением. Не суди о дерьме, которого не понимаешь. — Злость — это хорошо. Злость так чертовски хороша, что мне хочется держаться за это чувство, а не за тревогу, которая снова и снова тянет меня под воду.

Рот Лиама открывается.

— Мне жаль. Я только хочу помочь тебе.

— Мне не нужна ничья помощь, особенно в том дерьме, которое ты даже не можешь постичь, не говоря уже о том, чтобы помочь.

На лице Лиама промелькнула обида.

— Послушай, я не смогу тебя понять, если ты не поделишься тем, что происходит. Мы друзья, а друзья помогают друг другу.

— Это не то, что ты можешь исправить с улыбкой и большой речью «прими меня обратно, потому что без тебя я полный придурок». Не все из нас могут быть Лиамом Зандером, королем того, как все испортить и в конце концов получить то, что он хочет. — Моя кожа становится горячей и раздраженной, и я спешу встать.

Мой взгляд падает на головоломку. Все эмоции проносятся через меня, заставляя мою грудь болеть, пока я оцениваю воздушные шары. Воспоминания о том, как я водил Елену на фестиваль, не дают мне покоя. Ее образ — лучезарный, когда она улыбается небу над головой с тем же благоговением, которое она хранит для меня. Как она целовала меня, пока наши губы не распухли, шепча в небо сладкие слова.

Воздушные шары напоминают мне о том глупом, подающем надежды дураке, который согласился на испытание из-за любви. Гнев и печаль сливаются воедино, заменяя воспоминания отчаянием.

Прежде чем кто-то успевает остановить меня, я с размаху бью рукой по столу. Сотни кусочков головоломки взлетают в воздух и рассыпаются по черному ковру, как снежинки.

Снежинки, мать их.

Еще одно воспоминание о снежных шарах Елены атакует меня, как пули из автомата. Я хватаюсь за рубашку, как будто она может притупить боль, эхом отдающуюся в моей груди.

Я топаю по кусочкам головоломки, когда иду к спальне в задней части самолёта, нечаянно задевая некоторые. Хлопок двери за мной совпадает с пульсацией в моей груди, прежде чем меня встречает тишина.

Тишина не для слабонервных. Именно здесь демоны выходят и играют.

С возвращением, ублюдок.

Тихий стук будит меня. Я поднимаюсь с кровати и открываю дверь, чтобы увидеть Софи, которая смотрит на меня сверху.

— Эй, мы можем поговорить?

— А у меня есть выбор?

Лиам кричит, выходя из кабины.

— Нет, еще как есть, ты, гребаный засранец. И тебе лучше относиться к моей девушке с уважением, иначе я сотру эту наглую ухмылку с твоего лица.

Софи извиняется.

Я высовываю голову из спальни и встречаю взгляд Лиама.

— Прости, что вел себя как мудак.

Его глаза смягчаются.

— Да, да, неважно. Не надо пускать по мне слезы. — Он улыбается в ответ, вытирая глаза средним пальцем.

Я смеюсь, открывая дверь пошире, чтобы Софи могла войти.

— Заходи.

— И держи дверь открытой, Софи Мари Митчелл! Ты знаешь правило о других мальчиках. — Раздается голос Лиама.

Она прикусывает губу, чтобы скрыть свой смех. Я игнорирую протест Лиама, закрывая за собой дверь.

— Прости, что напугала тебя раньше. — Я сажусь на стул напротив кровати.

— И мне жаль, что тебе сейчас больно. — Софи копирует меня, садясь на край матраса.

— Я все равно не должен был так реагировать. Я не должен позволять вспышке гнева управлять мной.

— Мы все испытываем эмоции. Честно говоря, я рада, что ты выразил себя, гнев и все остальное, потому что думаю, что ты слишком долго скрывал свои чувства.

Я наклоняю голову к ней.

— Почему ты так говоришь?

— Потому что я была рядом с тобой почти два года. Все знают, что то, что скрывается за фасадом плейбоя, никогда не бывает красивым.

— И что заставило тебя прийти к такому выводу?

— Я сравнила, насколько счастливым ты казался с Еленой и какой ты сейчас без нее.

Я делаю глубокий вдох, пытаясь унять растущее беспокойство по поводу Софи, которая лезет мне в голову.

— И?

— И очевидно, что ты любишь ее настолько, что чувствуешь себя несчастным в ее отсутствие.

— Мы можем не говорить о…

Софи встает и подходит ко мне. Она наклоняется, чтобы обхватить мое тело руками и притянуть меня к себе.

— Я не знаю, почему ты порвал с ней, но ты не должен справляться со своей печалью или тревогой в одиночку. Не принимай таблетки. Позволь нам быть рядом с тобой, и, пожалуйста, не отталкивай нас. Особенно Лиама. Он очень заботится о тебе и хочет поддержать тебя, только если ты позволишь ему.

— Я не знаю, как начать.

Она отстраняется и улыбается.

— В этом вся прелесть дружбы. Мы будем рядом, с полным пониманием происходящего или без него.

Впервые за несколько дней я чувствую облегчение. У меня есть друзья, которые достаточно заботятся обо мне, чтобы не позволить мне снова попасть в порочный круг таблеток и алкоголя для борьбы с переполняющими меня чувствами.

И вместе с облегчением появляется крошечный огонек надежды, что я справлюсь с этим.

Я сделал своей личной миссией убедиться, что моя ошибка не причинит Елене больше вреда. После того, как я уладил ее финансовые дела с Коннором, мне нужно наладить связи для нее. Я начну с команды, которую