— Девчонка, в которую я, как дурак,втюрился, проститутка, и у нее СПИД. Вот Ал иска и убивается. Только ты никомуне говори. Я не знаю, что будет дальше и как мы с этим будем жить.Представляешь, эта сука меня наградила и сбежала! Найду, сразу убью! Серега,как же мне сейчас хреново! Алиску жалко. Ей ни за что досталось. Да что тысмотришь так на меня, будто не я СПИДом заразился, а ты? Тебе это не грозит.Резиной пользуйся, не забывай про меры предосторожности.

Сергей подошел ко мне, посмотрел на меняпотрясенно и, чтобы я успокоилась, хорошенько тряхнул меня за плечи. Явскрикнула, но тут же замолчала.

— Алиса, у подружки твоего мужа оказалсяСПИД?

— Да, — дрожащим голосом ответила я.

Не говоря ни слова, Сергей медленно пошел квыходу и со всей силы хлопнул дверью. Так сильно, что с потолка посыпаласьштукатурка.

Сев напротив Андрея, я закрыла глаза. Судьба вочередной раз не дала мне расслабиться и ударила больно, очень больно. Во мнебудто что-то надломилось, что-то вроде хрустнуло.

— Андрюша, что же мы наделали с нашейлюбовью? Что мы наделали? — повторяла я как заведенная, глядя в лицо мужа.

Увидев лежащие рядом ножницы, я вдруг ощутила,что мне хочется загнать ему их в самое сердце. Хочется, чтобы он испытал такуюже боль, которую причинил мне. И в моей боли было все — и любовь, и ненависть,и страх, и отчаяние… Но я знала, я знала, что не должна этого делать. Пустьживет. Так больнее… Да, самое страшное наказание — это оставить его жить.

У меня задергалось правое веко. Я не сводилаглаз со своего мужа и думала: вот он и вернулся в семью, он снова мой. Тольконужно ли мне это теперь? Такой-то ценой… Уж лучше бы он ушел к ней, к Сусанне.Подняв голову выше, я наткнулась взглядом на рамку с нашей семейнойфотографией. Я, Андрей и посередине Стае. Мы все дружно смеемся и ждем, когда изобъектива вылетит птичка…

За окном забрезжил рассвет. Я встала и, неговоря ни слова Андрею, который, по всей вероятности, был в ступоре, взялаключи от квартиры Сергея. Вышла на лестничную клетку. Открыла его дверь. Сергейлежал на полу с простреленным виском, а рядом валялся его пистолет. Встав передним на колени, я всхлипнула и прошептала:

— Сережка… Сереженька… Ну зачем ты так…

Вызвав милицию, я взяла пакет с деньгами и наватных ногах пошла в направлении метро. Я не могла плакать. У меня просто небыло слез.

Я подошла к входу в метро и увидела сидящую винвалидной коляске девочку, которая держала табличку: «Помогите встать наноги». Прохожие шли мимо, и до девочки никому не было дела. Подойдя к стоящейрядом женщине, я довольно холодно спросила:

— Она что, и в самом деле не можетходить?

— Нет, — заверила меня женщина.

— Что с ней?

— Ей нужно несколько операций. Ее болезньпрогрессирует. У нее уже начинают отниматься руки.

— А вы не аферистка? — недоверчивопосмотрела я на женщину.

— Нет. Мы сегодня первый раз отбезысходности вышли. У меня справки и медицинская карта есть.

— А вы кто? Мать?

— Мать. Вы поймите нас правильно. У насдругого выхода нет. У государства все равно ничего не допросишься. Набесплатных лекарствах и то дурят.

— Вы не пьете?

— Нет, — замотала головой женщина.

— Это ваша настоящая дочь?

— Я мать. Я уверяю вас — я ее мать!

— Напишите мне данные своего паспорта.

— Зачем? — испуганно посмотрела наменя женщина.

— А также напишите адрес клиники, гдебудут лечить девочку.

— Зачем?

— Пишите, я сказала! Сколько стоитоперация?

— Сказали, что нужны две.

— Сколько стоят две операции?

— Пятьдесят тысяч долларов.

Женщина достала листок и стала писать своикоординаты.

— Мы вот в этом доме живем, —махнула она рукой на здание рядом со станцией метро. — Вы можетепроверить.

Я взяла листок и холодно произнесла:

— Я все проверю. Если узнаю, что деньгипошли не по назначению, я вас из-под земли достану. Пощады не ждите. Мне терятьнечего.

Засунув руку в пакет, я нащупала в нем пятьпачек из стодолларовых купюр и протянула их изумленной женщине. Затем взялалисток с координатами и сунула его в карман.

— Больше дать не могу. Желаю вашейдевочке поправиться, а мне еще самой деньги нужны. У вашей девочки мать есть, амой ребенок уже почти круглый сирота. Извините.

Не обращая внимания на потерявшую дар речиженщину, я взяла пакет под мышку и пошла назад к своему дому. Как сквозь туман,я смотрела на приехавшую в квартиру Сергея милицию, проводила его в последнийпуть грустным взглядом. Я почти не воспринимала, что происходит вокруг. Вокругбыло слишком много людей. Они постоянно мне что-то говорили, успокаивали. Всепочему-то хотели мне помочь и говорили, что я одного цвета с белой стеной. Яотказывалась от помощи, бездумно кивала головой и смотрела на стоящего напротивменя растерянного мужа…

Моя Москва! Я еще жива, и я могу по-прежнемубродить по твоим улицам. Я ЕЩЕ ЖИВА…

Я люблю ходить по Москве. С некоторых пор мненравится по ней ходить намного больше, чем ездить на машине. Я часто приезжаюна могилу Сергея и кладу на нее цветы. Да и вообще содержу ее в порядке. Могилавсегда ухожена, и на ней всегда много цветов. Иногда я беру с собой Стаса. Онпри жизни Сергея очень любил его и был дружен с удивительно добрымдядей-соседом.

Андрей сдался. Он прожил ровно год и похороненна том же кладбище, где и Сергей. АНДРЕЙ СЛОМАЛСЯ, А Я НЕТ. Я ЕЩЕ ЖИВА. Моимужчины лежат недалеко друг от друга. Поэтому сначала я иду к одному, а потомиду к другому. Мне стоило огромного труда начать ходить на могилу своегопокойного мужа. До его смерти мы год не общались и жили отдельно. Он сгорел наглазах. Сначала я ходила всего на одну могилу, но прошло время, и я смогланачать посещать вторую. Мои любимые мужчины… Быть может, там они друг другапростили. Иногда я думаю, как бы сложилась моя жизнь, если бы я вышла замуж неза Андрея, а за Сережу… Но ведь если бы я не знала Андрея, то я вряд ли быузнала Сережу…

Я до сих пор жива, потому что оказалась самойсильной.