первых трех сёгунов Токугава: Иэясу, Хидэтада и Иэмицу, создал школу Синкагэ и оставил знаменитый трактат «Хэйхо кадэн сё». Среди его прочих известных учеников был Набэсима Мотоси-гэ (1602–1654), сын Кацусигэ, второго господина удела Набэсима при Токугава. Мунэнори высоко ценил Мотосигэ и подарил ему экземпляр своего трактата в великолепном переплете. В итоге школа фехтования Синкагэ была признана членами и вассалами клана Набэсима базовой.

Муракава Содэн, дядя Цунэтомо и большой мастер меча школы Синкагэ, оставил о Мунэнори следующий рассказ:

Высшее суждение Ягю Мунэнори о фехтовании таково: «Настоящему мастеру меча не нужно искусство фехтования». В подтверждение своих слов он поведал историю.

Однажды к нему пришел один из помощников сёгуна и попросил разрешения обучаться у него искусству фехтования. Взглянув на него, Мунэнори сказал: «Господин, о чем вы говорите? Я вижу, что вы уже владеете одной школой фехтования. Я принимаю вас таким, какой вы есть. Вы можете считать себя моим учеником, не учась у меня».

«Но, господин, – ответил тот, – я вообще не обучался искусству фехтования».

«Что же, значит вы пришли посмеяться надо мной, – сказал Мунэнори. – Вы говорите, что наставник сёгунов не может, видя вещь, сказать, какова она, не так ли?»

Но человек поклялся, что говорит правду. Тогда Мунэнори спросил: «Если так, то, должно быть, какое-то прозрение сделало вас таким, какой вы есть».

«Господин, – сказал помощник. – Однажды, когда я был еще ребенком, мне довелось услышать, что все, что необходимо самураю – это презреть собственную жизнь. Я задумался над этим, и через несколько лет мне стало ясно, в чем смысл. С тех пор я не думаю о смерти. Больше у меня никогда не было никакого «прозрения».

Мунэнори был очень растроган. «Теперь я понимаю, в чем дело. По моему мнению, только в этом одном и заключается высшее мастерство фехтования. У меня были сотни учеников, но ни в одном из них я не видел этого высшего начала. Вам нет нужды брать в руки деревянный меч. Вы достигли совершенства самостоятельно».

И Мунэнори тут же вручил ему документ, подтверждающий его мастерство.

В «Бусидо кося сё» («Преуспевшие на Пути воина») сказано: «Для умелого воина есть возможность прославиться на службе без предварительной тренировки». Здесь заложен подвох, который может вызвать непонимание у изучающих. После «есть» следует добавить «также». Кроме того, Сида Китиносукэ говорил: «Когда тебя заставляют выбирать между жизнью и смертью, лучше остаться в живых». Сида был отважным воином и сказал это в шутку. Тем не менее юнцы не понимают его слов и думают, что он произнес нечто не подобающее самураю. Рядом с этим можно поставить еще одни его слова: «Когда не знаешь, есть тебе или нет, лучше не ешь; когда не знаешь, жить тебе или умирать, лучше умри».

* * *

Сида Китиносукэ был самураем достаточно низкого звания, но достиг совершенства в своем деле, поэтому к его советам прислушивались и наверху. Все восхищались его отвагой. При этом он вел себя довольно странно, прикидываясь жадным и глупым и говоря несуразные вещи. Однажды, когда он путешествовал в одеянии торговца лекарствами для глаз, на него напали разбойники. Он зарубил троих, еще двоих ранил, а остальных обратил в бегство. Сида никому не рассказывал об этом случае, но со временем о нем стало известно. Когда кто-то ему сказал, что он – великий фехтовальщик, Сида, говорят, ответил: «Совсем нет. Я трус. Я понял, что меня убьют, если я не буду сопротивляться, но я слишком ценю свою жизнь, поэтому я и зарубил их прежде, чем они зарубили меня».

* * *

Во время собрания, на котором одного человека выдвигали на ответственную должность, было решено, что этот человек недостоин занять столь высокий пост потому, что когда-то во время пьяной пирушки он устроил дебош. Однако кто-то возразил:

«Если мы откажемся от всех тех, кто однажды оступился, мы скорее всего не найдем нужного человека. Тот, кто совершил ошибку только один раз, будет осмотрителен и принципиален, потому что он раскаивается. Я считаю, что этот человек должен занять должность».

«Вы за него ручаетесь?» – спросили собравшиеся.

«Да, я ручаюсь», – ответил выступавший.

«Почему вы за него ручаетесь?» – спросили другие.

«Я ручаюсь за него потому, что этот человек один раз ошибся. Тот, кто никогда не ошибался, опасен».

После этого человека избрали на должность.

Одного человека пристыдили за то, что он не отомстил. Зачастую месть заключается просто в том, чтобы ворваться к врагу и быть зарубленным. Это не постыдно. Если же ты думаешь, что должен вначале завершить свои дела, а потом мстить, время для мести никогда не настанет. Размышляя о том, сколько людей есть у твоего врага, ты только теряешь время, и, в конце концов, обстоятельства вынудят тебя отказаться от мести.

Пусть даже у твоего врага тысяча человек, успех будет сопутствовать тебе, если ты выступишь против них, исполнившись решимости сокрушить их всех до одного. Действуя таким образом, ты многого добьешься.

Обращаясь к истории ночного нападения ронинов господина Асано, можно сказать: с их стороны было ошибкой не совершить самоубийство в храме Сэнгаку, потому что после убийства их господина прошло слишком много времени, прежде чем они отомстили.

Если бы господин Кира умер за это время своей смертью, им было бы о чем пожалеть. Поскольку люди из провинции Камигата мудрее, они действуют без промедления, хотя их поступки тоже бывают неосмотрительными, о чем свидетельствует резня в Нагасаки.

При этом месть братьев Сога была отложена без всякой необходимости, а Сукэнари упустил великолепную возможность, когда находился в стане врага. Это неблагоприятно. [Сога] Горо был прав.

* * *

«Резня в Нагасаки» произошла двадцатого дня двенадцатого месяца 1700 г., за два года до того, как сорок семь самураев напали на дом Кира. На основе сделанных тогда же записей этот эпизод можно представить следующим образом.

Когда двое самураев Набэсима, Фукабори Санъэмон и Сибахара Буэмон, обогнали по дороге слугу Такаги Хикоэмона по имени Сонаи, кто-то из них случайно забрызгал грязью кимоно Сонаи. Сонаи, гордясь тем, что он служит Хикоэмону, знатному господину, грубо обругал самураев. Санъэмон и Буэмон пришли в ярость, повалили Сонаи и втоптали его в грязь. Сонаи убежал, поклявшись вернуться и отомстить.

Ночью Сонаи действительно вернулся с десятком воинов. Санъэмон и Буэмон, предвидевшие это, попытались оказать сопротивление, но очевидно, они больше отличались самонадеянностью, чем искусством фехтования. Их быстро подавили и жестоко избили.

Когда сын Санъэмона Каэмон узнал, что случилось с его отцом, он решил отправиться к дому