Брат Асано Дайгаку, адъютант сёгуна, был посажен под домашний арест, а замок Асано в Ако, провинция Харима, был конфискован.

Люди, ворвавшиеся в дом Кира и ведомые управляющим Асано по имени Оиси Кураносукэ Ёсио, были, таким образом, самураями, лишившимися господина.

Через пятьдесят дней после мести, четвертого дня второго месяца, самураи получили приказ покончить с собой. Приказ был выполнен немедленно, и к вечеру того же дня все воины, которых еще в день убийства Кира разделили на четыре группы и отдали под охрану четырех даймё, были мертвы.

В то время существовал судебный порядок, известный как кэнка рёсэибаи: в столкновении признавались виновными обе стороны. Хотя бы поэтому решение властями дела Асано и Кира выглядело несправедливым. Это впечатление усиливалось еще и тем, что Кира был известен как жадный взяточник и вымогатель, без тени смущения пользовавшийся своими знаниями и положением. Несколькими годами ранее другой даймё одного с Асано ранга серьезно намеревался убить его.

Тем не менее Япония к тому времени уже привыкла и к длительному внутреннему миру, и к деспотическому правлению капризного пятого сёгуна Токугава Цунаёси (1646–1709), который выпустил, в числе прочих, эдикт, запрещавший жестокое обращение и убийство всех живых существ, от лошадей, собак и кошек до комаров. (Люди явно не считались живыми существами: нарушавших приказ часто приговаривали к смерти.) Поэтому акт мести, совершенный группой очень дисциплинированных воинов в явное нарушение указа властей, потряс общество и вызвал всеобщее восхищение. Естественно, что решение правительства было воспринято населением с глубоким возмущением. Кроме того, оно вдохновило на бесконечные споры и ученых, большей частью конфуцианцев.

Первый раз это событие было воплощено в сценическом спектакле всего двенадцать дней спустя после смерти самураев. И с тех пор о нем создано огромное множество пьес, легенд, трактатов, романов и, конечно, кинофильмов.

Следует отметить, что после убийства Кира властям сдались сорок шесть человек. О том, что случилось с сорок седьмым, Тэрасака Китиэмоном, до сих пор существуют самые разные мнения. Одни считают, что он испугался и сбежал перед тем, как воины ворвались в дом Кира, другие – что он получил особые указания от управляющего Оиси и покинул отряд уже после того, как акт мести был совершен. Мы следуем более распространенной версии, согласно которой самураев было сорок семь.

Ниже представлены первая часть описания очевидцем того, что случилось в тот день, когда Асано Наганори ранил Кира Ёсинака, а также объяснения причин мести.

Окадо Дэнпатиро (1659–1723), в 1697 г. назначенный на пост о-мэцукэ (в данном случае можно перевести как «помощник генерала-инспектора»), во время инцидента нес службу. Поэтому ему и одному из его коллег было предписано допросить Асано. Кроме того, он вместе с другим «помощником генерал-инспектора» был назначен фукуси и должен был наблюдать за процедурой самоубийства Асано.

Пост о-мэцукэ был довольно высоким. Занимавший его человек обязан был «шпионить» за «адъютантами» сёгуната и прочими прямыми вассалами и докладывать обо всем сёгуну. Казалось бы, непосредственным начальником о-мэцукэ должен был быть оо-мэцукэ, «генерал-инспектор», чьей первой обязанностью было надзирать за даймё. Но сёгунат Токугава отличали раздутый бюрократический аппарат и разделение полномочий, поэтому о-мэцукэ был подотчетен не своему номинальному начальнику оо-мэцукэ, а вакадосиёри, «заместителю управляющего», в то время как оо-мэцукэ докладывал ротю, «управляющему». Ротю был наивысший пост в правительстве, а вакадосиёри – второй, по крайней мере, пока не был учрежден пост тайро, «главного управляющего». Такое параллельное сосуществование ветвей власти отчасти объясняет непримиримое отношение Дэнпатиро к генерал-инспектору Сёда Ясутоси (1650–1705).

Решения в сёгунате Токугава принимались коллективно. Высший пост ротю обычно одновременно занимало четыре-пять человек, попарно сменявшие друг друга каждый месяц; то же касалось постов вакадосиёри и оо-мэцукэ. Что касается о-мэцукэ, то, как отмечает сам Окадо, этот пост занимало аж двадцать четыре человека.

В оригинале Дэнпатиро говорит о себе большей частью в третьем лице, но порой сбивается и переходит на первое. При переводе для удобства мы везде поставили первое лицо.

Меморандум Окадо Дэнпатиро

Четырнадцатого дня третьего месяца четырнадцатого года Гэнроку [1701] службу несли два помощника генерал-инспектора: Окубо Гондзаэмон и я, Окадо Дэнпатиро. Кроме того, присутствовали все двадцать четыре помощника генерал-инспектора, а Куру Дзюдзаэмон и Кондо Хэйхатиро заступили на службу ночью. За час до полудня во дворце царила суматоха, и в покои помощников генерал-инспектора было доставлено срочное послание: «Только что в Сосновом коридоре произошла стычка. Господин Кира Кодзукэносукэ ранен мечом. Я не знаю, кто напал на него».

Мы все сразу же поспешили к Сосновому коридору и увидели Кодзукэносукэ на руках Синагава Корэудзи, губернатора Бидзэн. Они находились на деревянной веранде около Зала вишен. Кира дрожал и кричал исступленным и пронзительным голосом: «Позовите доктора!» На всем пути из Соснового коридора в Зал вишен татами было залито кровью.

Неподалеку находился Асано Такуминоками, его лицо покраснело. Он был без меча и говорил державшему его Кадзикава Ёсобэ: «Я не сошел с ума. Я понимаю, почему вы держите меня, но прошу меня отпустить. Я не смог убить его, но я готов понести наказание. Я не нападу на него снова. Отпустите меня. Позвольте мне надеть головной убор, привести в порядок одежду, чтобы я мог ждать приказаний в соответствии с “Правилами военных домов”».

Но Ёсобэ не отпускал его. Такуминоками пытался уговорить его: «В конце концов, я господин замка в 50 000 коку. Да, я вел себя неподобающим для такого места образом, и очень сожалею об этом. Но на мне официальные одежды. Если вы и дальше будете так держать меня, одеяние помнется. У меня нет обиды на сёгуна, и я ничего не замышляю против него. Я сожалею, что не смог убить Кира, но что случилось, то случилось, и более я ничего сделать не могу».

Но Ёсобэ продолжал прижимать его к татами и не отпускал. Тогда мы четверо: Гондзаэмон, Дзюдзаэмон, Хэйхатиро и я, взяли Асано под стражу, поправили ему головной убор и одежду, поместили в углу Зала цикад, отгороженном ширмой, и по очереди наблюдали за ним. Он выразил свое удовлетворение.

Кодзукэносукэ поместили на северной стороне Зала цикад, также отгороженной ширмой. Четверо помощников генерал-инспектора находились рядом с ним. Он спросил: «Достаточно ли далеко от меня Такуминоками? Не нападет ли он снова?» – «Не беспокойтесь, господин. Мы с вами», – ответили ему.

Вскоре около Главных ворот и ворот Сакурада собралось множество людей. Они не знали, кто участвовал в стычке, и беспокоились за своих хозяев. Некоторые подходили к Главному входу и даже к Внутреннему входу. Мидзуно Мокудзэмон, Матида Ибэ и другие спрашивали нас: «Мы