– Пол постоянно поднимается, – пробормотал Хоукмун, обращаясь к Джону ап-Риссу, который оказался ближе остальных. – Должно быть, мы совсем близко к вершине здания.

Ап-Рисе ничего не ответил. Он стискивал зубы, как будто стараясь сдержать страх.

– Капитан говорил, что чародеи, скорее всего, умеют менять форму, – вспомнил Эмшон из Аризо. – Вероятно, они часто меняются, потому что эти коридоры предназначены для существ самых разных размеров.

Элрик, возглавлявший отряд, сказал:

– Мне уже не терпится повстречаться с этими любителями перемен.

Ашнар Рысь, шагавший за ним, пробурчал:

– Говорили, здесь должны быть сокровища. Я‑то думал рискнуть жизнью ради достойной награды, а здесь нет ничего ценного. – Он потрогал стену. – Даже камня или кирпича. Из чего сделаны эти стены, Элрик?

Хоукмун задавался тем же вопросом и надеялся, что у альбиноса найдется объяснение, однако Элрик покачал головой.

– Для меня это тоже загадка, Ашнар.

Хоукмун услышал, как Элрик резко вдохнул, увидел, как он поднял диковинный тяжелый меч, и тут на них вышел новый противник. У этих тварей были оскаленные красные пасти и оранжевого цвета шерсть, стоящая дыбом. Слюна капала с желтых клыков. Элрик возник первым у них на пути, он глубоко вонзил меч в брюхо зверя, когда тот вцепился в него когтями. Зверь походил на чудовищного бабуина, и удар меча не убил его.

В следующий момент Хоукмун тоже вступил в бой с обезьяной, он нападал, но она отбивала удары, размахивая лапами, и Хоукмун понимал, что у него мало шансов выстоять в одиночку. Он увидел, как Кит Гореносец с решимостью, написанной на меланхоличном лице, позабыв о собственной безопасности, опрометчиво кинулся ему на помощь, размахивая большим мечом. Обезьяна переключила внимание на Гореносца, обрушив на него весь свой вес. Клинок Кита вошел ей в грудь, но клыки сомкнулись на его горле, и в тот же миг из артерии брызнула кровь.

Хоукмун ударил обезьяну под ребра, понимая, что спасать Кита Гореносца слишком поздно – его тело уже оседает на сырой пол. Появился Корум, пронзая тварь с другого бока. Обезьяна зарычала, разворачиваясь к ним, потянулась в их сторону когтистыми лапами. Глаза ее затуманились. Она пошатнулась. И повалилась назад, на тело Гореносца.

Хоукмун не стал ждать следующего нападения, он перепрыгнул через мертвые тела туда, где в лапах еще одной оранжевой обезьяны барахтался барон Готтерин. Зубы щелкнули, срывая кожу с круглого лица. Готтерин вскрикнул раз, словно торжествуя, словно понимая, что его теория наконец-то подтвердилась. А в следующий миг он умер. Ашнар Рысь ударил мечом как топором, отсекая голову убийце Готтерина. Сам он стоял на теле еще одной убитой обезьяны. Каким-то чудом варвар в одиночку уложил двух тварей. При этом он выкрикивал лишенную мелодии боевую песню. Теперь его переполняла радость.

Хоукмун улыбнулся варвару и бросился на помощь Коруму, сильно ранив бабуина в шею и в спину. Кровь брызнула, на секунду залив ему глаза, и он решил, что теперь ему конец. Но тварь была уже мертва. Она всего лишь подергалась несколько секунд. Корум спихнул с себя мертвую тушу рукоятью меча.

Хоукмун увидел, что Чаз Элакуол тоже погиб, зато Найх Перебежчик выжил: он зажимал глубокую рану на лице и усмехался. Рейнджир Скала лежал на спине с вырванным горлом, а вот Джон ап-Рисс, Эмшон из Аризо и Тереод Пещерник сумели уцелеть, отделавшись мелкими царапинами. Потери среди людей Эрикёзе были серьезнее. У одного рука висела на клочке кожи, другой лишился глаза, еще одному полностью отгрызли кисть. Остальные старались обработать их раны. Брут из Лашмара, Хоун Змеевед, Ашнар Рысь и Отто Блендкер тоже почти не пострадали.

Ашнар торжествующе оглядывал двух мертвых обезьян.

– Начинаю подозревать, что эта вылазка совершенно не выгодная, – сообщил он. Он дышал, словно собака после удачной охоты. – Чем быстрее закончим, тем лучше. Что скажешь, Элрик?

– Согласен. – Элрик смахнул кровь со своего наводящего страх меча. – Пошли дальше.

Не дожидаясь остальных, он двинулся в следующую комнату. Комната светилась диковинным розовым светом. Хоукмун и остальные вошли туда вслед за ним.

Элрик с ужасом смотрел на что-то на полу. Потом наклонился и схватил что-то. А Хоукмун ощутил какое-то прикосновение к ногам. Там были змеи, они полностью покрывали пол комнаты, тонкие, длинные рептилии цвета плоти и лишенные глаз, теперь они кольцами охватывали его лодыжки. Хоукмун принялся бешено рубить мечом, обезглавил несколько змей, но их кольца не разжались. Вокруг него уцелевшие товарищи кричали от страха, силясь освободиться.

А потом тот, кого звали Хоун Змеевед, воин в доспехе цвета морской волны, запел.

Он пел голосом, похожим на шум водопада в горах. Он пел как будто совершенно непринужденно, несмотря на застывшую на лице тревогу, и змеи медленно разжимали объятия, медленно отползали назад и, кажется, засыпали.

– Вот теперь я понимаю, откуда у тебя такое прозвище, – с облегчением произнес Элрик.

– Я не знал, подействует ли песня на здешних змей, – признался Змеевед, – они не похожи на тех, что обитают в морях моего мира.

Змеи остались позади, воины поднимались всё выше, с трудом переставляя ноги по липкому, прогибающемуся полу. Становилось жарче, и Хоукмун чувствовал, что если в ближайшее время не глотнет свежего воздуха, то попросту потеряет сознание. Ему приходилось то втягивать живот, чтобы протискиваться в узкие, эластичные трещины в коридоре, то широко расставлять руки, чтобы сохранить равновесие в просторных пещерах, когда те принимались содрогаться, поливая всех липкой жижей; время от времени приходилось шлепать каких-то мелких тварей, похожих на насекомых, которые нападали на них, и время от времени тот лишенный источника голос вскрикивал:

– Где? Где? О, какая боль!

Мелкие твари летали вокруг них целыми тучами, жаля лица и руки, почти невидимые, но всегда осязаемые.

– Где?

Буквально ослепший, Хоукмун заставлял себя двигаться вперед, сдерживая позывы к рвоте, отчаянно мечтая о свежем воздухе, замечая, как падают его спутники, но не в силах помочь им подняться. Вверх, выше и выше, забирал коридор, то и дело меняя направление, а Хоун Змеевед продолжал напевать, потому что змей на полу было еще полным-полно.

Ашнар Рысь растерял весь свой недавний энтузиазм.

– Еще немного мы протянем. Но если мы все-таки найдем чародея и его сестру, то будем не в силах сражаться с ними.

– Мне тоже так кажется, – согласился Элрик. – Только что нам остается, Ашнар?

– Ничего, – услышал Хоукмун бормотание Ашнара. – Ничего.

И снова звучало то слово, иногда громче, иногда тише:

– Где? – было это слово.

– Где? – требовал ответа голос.

– Где? Где? Где?

И скоро голос перешел на крик. Крик звенел в ушах Хоукмуна. Крик бил по нервам.