«заболел трахомой». Другие провоцировали язвы на теле, разбивали пальцы, натирали раны на ногах керосином. Если человек был необходим для комитета, подпольщики просили врачей поставить диагноз более тяжелый, чем был на самом деле. Чтобы уберечься от провокаторов, подполье в свою очередь собирало о человеке необходимые сведения, ибо в каждом бараке и рабочей команде были надежные люди. Они наблюдали за военнопленными и собирали сведения об их поведении[550].

Много для деятельности Комитета военнопленных сделал уроженец д. Акрионы Петриковского р-на Степан Андреевич Середа. До войны он работал учителем немецкого языка, умел печатать на пишущей машинке, и лагерное руководство определило его на работу в канцелярию. С. А. Середа передавал в штаб комитета сведения о тех, кто добровольно сдался в плен или перешел на сторону власовцев. Его группа занималась поисками изменников и провокаторов, сообщников лагерной администрации. С. А. Середа сообщал подполью о тех, кого арестовали или собираются арестовать, ибо он мог видеть, как для этого забирали личные карточки из картотеки. Ему удалось спасти жизни многим заключенным. Он даже отважился печатать листовки, каждую минуту рискуя жизнью. Во время подготовки заключенных к восстанию был назначен начальником штаба батальона[551].

После войны С. А. Середа жил и работал в родной деревне.

Одним из самых активных членов и руководителей антифашистского подполья был уроженец Гомельской обл. Григорий Михайлович Протченко. Он принимал непосредственное участие в создании подпольных групп, которые в составе рабочих команд, направлявшихся из лагеря, работали в Магдебурге, Висбурге, Кобурге, Зоненбурге и других городах Германии. Г. М. Протченко много делал по обучению подпольщиков правилам конспирации, умению работать в сложных условиях концентрационного лагеря[552].

Умер Г. М. Протченко в 1947 г.

Активно участвовал в антифашистском сопротивлении и уроженец д. Милевичи Житковичского р-на Иван Николаевич Акуленко. Перед войной он окончил Сельскохозяйственный институт и Институт иностранных языков, хорошо владел французским и немецким языками. И. Н. Акуленко поддерживал связь с иностранными заключенными, некоторыми немцами-антифашистами, которые сообщали ему сведения о положении на фронтах, а он передавал их руководству подполья. Сведения переписывались карандашом на обрывках бумаги и распространялись среди военнопленных. Особенно хорошие отношения сложились у И. Н. Акуленко с югославами, чехами, французами, поляками и англичанами. Ему удалось устроиться на работу в канцелярию, появилась возможность работать с картотекой и получать важные для комитета сведения. Вместе с С. А. Середой он уничтожал личные карточки тех, кому угрожала опасность, подменял их документы документами умерших. Как работник лагерной канцелярии информировал своих товарищей о многих мероприятиях руководства лагеря, об опасности, угрожавшей патриотам.

Однажды военнопленные четвертого блока избили пятерых конвоиров (своих бывших соотечественников, перешедших на сторону гитлеровцев) и те попали в лазарет. Администрация лагеря объявила военнопленных террористической группой и начала следствие с намерением вынести смертный приговор. Спас патриотов И. Н. Акуленко. Он услышал, что предатель-поляк неточно переводит показания военнопленных, и высказал протест. Дело удалось повернуть таким образом, будто бы подсудимые били не конвоиров, а воров, занимавшихся воровством (в лагере хватало и таких). Всех патриотов приговорили к пожизненной каторге и направили в штрафной лагерь в каменном карьере. Но И. Н. Акуленко и его товарищи использовали удобный момент, когда охранники праздновали какой-то свой праздник, смогли убежать[553].

После войны И. Н. Акуленко жил и работал в совхозе в родной деревне.

Значительную роль в деятельности подполья сыграл учитель с Полесья Кирилл Данилович Мазейко. Он разносил листовки, которые зашивал в свою шинель, активно помогал в организации побегов военнопленных. К. Д. Мазейко был сообразительным человеком. Однажды партии военнопленных в рабочем бараке выдали деревянные колодки вместо обуви и вечером у всех были кровавые мозоли на ногах. Использовав удобный случай, ночью К. Д. Мазейко сжег в печке все колодки. Утром конвоиры не смогли выгнать команду на работу, ибо все были босые. Администрация вынуждена была выдать военнопленным ботинки[554].

В первые дни войны на Буге, будучи тяжело раненным, попал в плен участник советско-финляндской войны, награжденный орденом Красного Знамени, уроженец д. Полыковичи Могилевского р-на Алексей Афанасьевич Безверхий. После ряда лагерей он попал в Хаммельбург. Здесь с помощью немецкого коммуниста, члена подпольной организации Карла Кусюса был устроен в инвалидную команду по уборке территории лагеря. А. А. Безверхий проводил агитационную работу среди заключенных, распространял листовки и воззвания, подбирал в ряды КВП новых надежных членов, вел учет предателей и изменников, собирал разведданные о гарнизоне лагеря и настроениях немецких солдат. Когда штаб КВП начал подготовку вооруженного восстания, А. А. Безверхий был назначен командиром роты [555].

Отступая под натиском Красной Армии, гитлеровцы вывозили из прифронтовых и фронтовых районов гражданское население для работы на предприятиях и в сельском хозяйстве Германии. В апреле 1944 г. в лагерь Хаммельбург привезли большую группу женщин, а спустя несколько дней партию голодных детей и подростков со Смоленской области и Белоруссии, которые еле двигались. Многие из них были больны тифом, особенно те, кто сидел в тюрьмах и лагерях. В такой ситуации задачей лагерного подполья стало спасение больных. Основная тяжесть этой работы легла на плечи врача-терапевта – белоруса Александра Архиповича Кандыбовича, работавшего в ревире и спасшего от смерти десятки женщин и детей.

Многие женщины из Белоруссии до ареста были партизанками, подпольщицами, связными. И в лагере они продолжили борьбу. Среди них была жена офицера, уроженка д. Боровики Дзержинского р-на Нина Степановна Врублевская (в замужестве Ушакова). В родных местах она еще в начале войны прятала в своем доме раненых красноармейцев, собирала и доставляла партизанам оружие. Была арестована, в тюрьме погибла вся ее семья, пропал трехлетний сын. Она одной из первых примкнула к подполью. Вместе с ней боролись с врагом ее родная сестра Вера Степановна Врублевская (в замужестве Карачун) и их землячка Вера Высоцкая[556]. После войны Н. С. Ушакова работала на Минском заводе безалкогольных напитков, В. С. Карачун – дояркой в родном колхозе. Награждена орденами Ленина, Октябрьской революции, Трудового Красного Знамени, медалью «За трудовую доблесть», четырьмя Золотыми медалями Выставки достижений народного хозяйства СССР[557]. В. Высоцкая после войны работала полеводом в родной деревне.

В том же четвертом блоке на путь борьбы вступила и уроженка д. Полыковичи Могилевского р-на Екатерина Федосовна Путенкова. Как медицинская сестра она участвовала в советско-финляндской войне, была награждена медалью «За боевые заслуги». Война застала ее дома, где она находилась в отпуске. Эвакуироваться не успела и с первых дней включилась в борьбу с врагом: помогала советским разведчикам, была связной 121-го партизанского полка. В феврале 1944 г. была арестована гитлеровцами,