«Парик надо было выкинуть сразу!

Кира выдала себя. Здесь гаденыш не ошибся. Видели бы вы эту курицу, когда она услышала, что кто-то упал за борт и утонул! Даже слепой прочитал бы все по ее блеклой физиономии. Она так дергалась – смешно посмотреть!

Сложить два и два было проще простого. Володька – легкий человек: даже не задумывался, кого он там хочет выселить из здания. Какая-то студия, какой-то театр… Но я-то помнила его разговор с префектом.

А самое главное – я вспомнила ее. Больше всего меня поразило не то, как сильно она изменилась внешне. В ней появился внутренний стержень. Она по-прежнему была такая же дура, но у этой дуры отросли клыки.

Я люблю играть. Обожаю упоительное ощущение собственной власти – и легкости! Когда все удается, все складывается, как по мановению волшебной палочки. Ты – там, наверху, над всеми!

Как сказал этот… следователь: ты балансируешь на канате под восхищенные вздохи толпы.

Две недели сплошной скуки обещали превратиться в увлекательное приключение. Первое: одним ударом избавиться от упертого престарелого хиппаря, чтобы сделать подарок Володе. Второе: уничтожить дрянь, которая осмелилась посягнуть на чужое. И, наконец – развлечься!

Сложный план, не спорю. Но тем больше удовольствие!

О, какая это была игра! Какая восхитительная шалость! Я пугала нашу курицу и хохотала про себя, наблюдая, как она мечется от растерянности к ужасу. Я чувствовала себя злым духом, дьяволенком в женском обличье! Сначала – толкнуть ее чахлого муженька, несильно, почти понарошку. Если бы удалось с первого раза, я бы даже немного огорчилась. Но он удержался.

С мальчишкой получилось еще проще. Обойти бухту, где нырял Володька, надеть вторую маску… Плевое дело!

Затем предстояло самое трудное. Я должна была убедить нашу курицу, что мы с Вовкой здесь ни при чем. И наслаждаться видом Киры Лепшиной, оказавшейся в ловушке.

А не рой другому яму, милая! И сама туда попадешь, и твой волосатик, замотанный феньками по самые уши. А я вас сверху еще и плиточкой придавлю, бетонной, весом в тонну. Я смогу, даже не сомневайся!

Обвал я устраивала очень осторожно, но все равно немного не рассчитала. Несколько камней заехали Володьке по руке. Мне, конечно, было немного стыдно, но я утешала себя тем, что он пострадал за хорошее дело. Курица вскарабкалась по тропе, пыхтя и потея так, что я услышала ее метров за сто. А потом засела в кустах, квохча и ужасаясь. Я хохотала про себя так громко, что боялась описаться. Боже мой, какая дура. И надо было видеть ее лицо, когда она весь вечер шарахалась от той, которую считала убийцей. Эта полусонная Наташа даже не понимала, что происходит. Она, кажется, вообще мало что понимает.

А затем подошел черед последнего выхода. Финита ля комедиа! Зло наказано, справедливость торжествует! А самое прекрасное – наблюдать за тем, как паникует наша бывшая женушка, справедливо ощущая себя пассажиром корабля, несущегося к водовороту.

Я позволила ей немного расслабиться. Решить, что она контролирует ситуацию.

А затем убила ее мужа. Кстати, это был лишь один из многих способов, и все до одного такие же изящные и красивые. В отличие от нее, я не опускалась до такой пошлости, как столкнуть человека за борт и удовлетворенно потирать ручки. Дешевка!

Кто же мог знать, что сверху ее седовласого червяка не отличить от матроса!

Дьявол, дьявол, дьявол! В дурацком же положении я очутилась. То, что эта идиотка, правильно поняв закономерность, совершенно обезумела, меня мало утешало. Я вовсе не сука с железным сердцем. Мне действительно было жаль мальчугана.

Но того, что случилось потом, я не могла предугадать».

– Нет у меня никакого парика, – лениво протянула девушка. – Голову прочистить не пробовали? Она у вас всяким дерьмом забита.

Илюшин сокрушенно покачал головой.

– Знаете, в чем ваша проблема, Яна?

– В том, что у меня дурная привычка разговаривать с самодовольными придурками.

– Рядом с канатоходцем всегда есть тот, кто страдает от их игры. Вы думаете, ваша жертва – она? – Макар кивнул на Киру, сидевшую на полу с распухшим от рыданий лицом. – Конечно, нет! Вот ваша жертва.

Илюшин указал на Владимира Руденко.

Тот замычал и сделал попытку сбросить полотенце.

– Я вам сочувствую, Владимир, – серьезно сказал Макар. – Правда-правда. Жить с канатоходцем и не знать, где подставить руки, если он начнет падать, – тяжелое испытание. Отпечатки за него стирать! Камеры выбрасывать в море! А потом еще начнется следствие, и вы будете брать вину на себя! Учтите, у вас плохо получается притворяться. Все, что произошло на бригантине, – чисто женская игра. Со стороны это особенно хорошо заметно.

Илюшин поднялся и задвинул стул на место.

– Вон сидит ваша настоящая жертва, – повторил он, глядя на Яну. – Даже если вы этого не хотели.

Девушка отвела глаза.

Когда Макар вышел на палубу из кают-компании, ему показалось, что наступила ночь. Небо вспухло гроздьями лиловых туч, в которых где-то далеко постреливали молнии. Сверху плескало холодной водой – то ли дождь, то ли волны перехлестывали через борт, уже не отличить. Белые всплески пены были как разметавшиеся гривы несущихся лошадей.

Рядом возник Бабкин и без лишних слов принялся напяливать на него спасательный жилет.

– Где Маша? – спросил Илюшин, хватаясь за переборку, чтобы не упасть, и поймал себя на том, что кричит. Корабль переваливался, скрипел и охал, как старые качели. Еще чуть-чуть – и они оторвутся и улетят ввысь.

– В рубке спряталась! – проорал ему на ухо Сергей. – Ты вот это видел?

Илюшин обернулся. Сперва ему показалось, что с неба стекают густые стальные потоки. Потом он понял, что это скалы. Серая стена из глыб, соединяющая небосвод и море. Казалось, она обозначает собой конец мира, место, после которого не будет уже ничего. Сверху сияла огромная желтая звезда, разгоняя темень. «Нет, не звезда, – подумал он, – какой-то рупор света». Кто-то ухитрился поставить здесь маяк мощностью с небольшую луну.

– Они далеко? – Макар показал на скалы.

Бабкин покачал головой, наклонился к нему, приставив ладонь к уху, и Илюшин закричал: «Далеко они?»

– Не очень! Нам надо обогнуть их. Боцман говорит, шторм не такой сильный, как он опасался!

– Что-то не похоже… – пробормотал Макар.

Он только сейчас заметил, что все паруса убраны. Однако бригантина двигалась, и довольно быстро. Макар прислушался: сквозь рокот волн до него доносилось негромкое, но уверенное бормотание мотора.

Значит, капитан все-таки доставил их до Энеи, как и требовала Кира, сошедшая с ума от страха. Но свернуть вовремя и спрятаться от шторма Муромцев не успел.