— Нет, в доме мы будем одни, — отказался Бродик. — Правда, мне хотелось бы провести ночь под открытым небом.

— Не можешь же ты уложить невесту на траву! — запротестовал Рамзи, и Бродик согласно кивнул.

— Настоящее веселье началось с прибытием отца Лаггана. Священник поздравил новобрачного и потребовал принести обед. Пока слуги хлопотали вокруг него, Бродик с замирающим сердцем ждал Джиллиан.

В зале было полно народу. Люди Бродика старались держаться в стороне от Синклеров, но, едва внесли бочонки с элем, кто-то из Синклеров похвастался, что может одним пальцем припечатать к столу руку любого Бьюкенена. Черный Роберт немедленно принял вызов, и борьба началась.

Спустившейся вниз Джиллиан на мгновение показалось, что она вновь попала к Мейтлендам. Шум по крайней мере стоял столь же оглушающий. Вглядываясь в лица сидевших за столом, она заметила жующего отца Лаггана. Тот немедленно встал и взмахом руки пригласил ее сесть рядом. Джиллиан взяла за руку Бриджид, и обе принялись пробираться сквозь толпу.

Заметив, как Джиллиан раскланивается со священником, Рамзи подтолкнул Бродика.

— Лагган о чем-то толкует с Джиллиан.

— Черт!

— Нужно было действовать проворнее, пока священник не проболтался. А сейчас уже поздно.

Бродик решительно направился к Джиллиан. Но в это время кто-то из Макферсонов затеял свару с Синклером, и оба покатились под ноги Бродику, энергично работая кулаками. Рамзи с молниеносной быстротой оказался рядом.

— Это пир, а не поле битвы, — брезгливо пробормотал он и, схватив за шиворот Макферсона одной рукой, а Синклера — другой, поднял драчунов в воздух, как котят, и столкнул лбами, а потом разжал пальцы и спокойно наблюдал, как оба бесчувственными мешками свалились на пол.

Бродик, что-то одобрительно проворчав, продолжал путь. Рамзи приказал вынести неудачников из зала и поспешил вслед за другом. Сейчас он готов был отдать все свое золото за то, чтобы увидеть лицо Джиллиан в тот момент, когда Бродик наконец осмелится открыть ей правду.

К счастью, священник был занят тем, что отчитывал Бриджид за упорный отказ выходить замуж.

— Твой долг — стать женой и матерью, — бушевал он, — как повелел Господь!

— Я обязательно так и сделаю, святой отец, — клялась Бриджид, краснея, — как только встречу подходящего человека.

— Она влюблена, святой отец, — вступилась Джиллиан за подругу. — И надеется, что тот, кому она отдала сердце, попросит ее пойти с ним к алтарю.

— А он хотя бы знает об этом? — осведомился священник, глотнув вина.

— Нет, святой отче.

Судя по тому, как мялась и морщилась Бриджид, ей вовсе не хотелось обсуждать свои дела на людях, и Джиллиан, ложа-лев ее, поспешно призналась:

— Святой отец, я сегодня совершила невыносимо глупую ошибку.

— Теперь поздно идти на попятную, — нахмурился Лагган.

— То есть?

— Ты прекрасно слышала, незачем притворяться, что не поняла. Утром я спросил, знаешь ли ты, во что впутываешься, и ты ответила… нет, Бродик заверил меня, что тебе все известно. И ты подтвердила, что любишь его.

Очевидно, добрый отче сильно разволновался.

— Это просто недоразумение, — утешила Джиллиан. — Но Дилан все прояснил.

Священник вопросительно склонил голову набок.

— О каком недоразумении ты толкуешь?

— Сущая чепуха и постыдное хвастовство с моей стороны. Видите ли, когда вы благословили меня и Бродика, я вообразила, что отныне мы помолвлены, и все рассказала Бриджид. Та не поверила, и я призвала в свидетели Дилана. Но тот все отрицал… — выпалила девушка и осеклась при виде потрясенной физиономии священника. Бедняга поперхнулся вином и принялся кашлять. Едва отдышавшись, красный как рак, священник завизжал:

— Ты утверждаешь, что думала… будто обручена с Бьюкененом?!

Джиллиан растерянно огляделась. Окружающие, услышав громкий визг, недоуменно оглядывались. Дилан немедля двинулся к тому месту, где она сидела. Джиллиан поспешно улыбнулась ему, показывая, что все в порядке, и снова повернулась к священнику.

— Да, именно так… Но Дилан все разъяснил, — шепнула она. Отец Лагган сунул свой кубок Бриджид, молитвенно сложил руки и рявкнул, пронизывая девушку строгим взглядом:

— И что же тебе поведал командир?

Джиллиан, совершенно сбитая с толку странным поведением священника, сжалась. Отец Лагган так возмущен, словно она только что исповедалась в семи смертных грехах.

— Он сказал, что я вовсе не помолвлена.

— Но ведь это именно так и есть? — с дрожью в голосе допытывалась Бриджид.

— Верно, — буркнул священник и шепотом добавил: — Господи Боже всемогущий!

— Что, святой отец?

— Ты не помолвлена, девушка, — сочувственно вздохнул священник, сжав ее руку. — Ты замужем.

— Простите, что вы сказали?

— Я сказал, что повенчал вас, — загремел священник, взбешенный до такой степени, что был готов разнести весь замок. — Поэтому я и благословил тебя. Ты дала брачные обеты..

— Я?!

— Ты, кто же еще? Я спросил, не принудили ли тебя, и ты заверила, что нет, да еще при свидетелях.

— При свидетелях? — тупо переспросила Джиллиан.

— Да, неужели не помнишь? Мы стояли на вершине холма, и Бьюкенен держал тебя за руку…

— Нет, — охнула она.

— Все было по закону. Вы связаны узами брака. Девушка отчаянно затрясла головой.

— Но как это могло случиться… без моего ведома?

— Обман и мошенничество! — вскричал священник. — Боже милосердный, Бьюкенен обвел вокруг пальца даже меня, служителя Господня!

Лишь теперь Джиллиан поразила страшная истина, а вместе с ней и взрыв такой слепящей ярости, что она едва устояла на ногах.

— Нет! — взвизгнула она. — Я прикончу его!

В этот момент мимо проходил слуга с подносом, на котором стояли кубки с вином. Бриджид схватила один и сунула в руку подруге, но прежде, чем та успела выпить, отец Лагган выхватил его и одним глотком осушил. Девушка потянулась к другому, но тут перед пей появились Рамзи и Бродик.

— Джиллиан!

Девушка с ненавистью вгляделась в Бродика.

— Значит, сегодня день нашей свадьбы?

— Да, — спокойно ответил тот, отбирая у нее кубок и передав Рамзи.

— В седле? Я венчалась верхом на лошади?! Рамзи, в свою очередь, вручил кубок Бриджид, прежде чем обратиться к Джиллиан.

— Нужно отпраздновать это радостное событие, — серьезно предложил он. Но у Джиллиан был такой вид, будто она с удовольствием придушила бы жениха. Бродик выглядел настоящим невозмутимым стоиком, а священник, похоже, был на грани истерики.