— Не отпускай меня, — прошептала она, зная, что, если он сейчас ослабит хватку, она упадет. Поцелуй лишил ее сил, и все же она мечтала лишь о том, чтобы он снова ее поцеловал. Ну и пусть она грешница, развратница, ей все равно!

— Никогда, — заверил Бродик. — Ты моя.

Он медленно опускал ее на пол, пока ноги Джиллиан не коснулись земли, но при этом продолжал ласкать ее. Вздох девушки был исполнен жгучего желания. Не в силах расстаться с Бродиком, она положила голову ему на плечо и прикрыла глаза. Ее рука покоилась на том месте, где неровно колотилось его сердце.

— Я заставила твое сердце биться сильнее, верно?

— Верно, — признался он. — Ты настоящая искусительница, Джиллиан. Но не думай, что можешь довести меня до умоисступления, а потом покинуть.

— Но что же мне делать? Господи, как же она невинна!

— Объясню сегодня ночью, — пообещал Бродик и, неохотно отступив, напомнил, что ей пора идти на озеро. Она уже открывала двери, когда Бродик окликнул: — Дилану показалось, будто вам надоедали воины Синклера.

— С нами не было никаких мужчин, — повторила она. — Но даже если и так, я сумела бы с ними справиться.

— Это не женское дело, — бросил он. — Скажи, кто они, и я сам все улажу.

— И как бы ты поступил?

— Если какой-нибудь мужчина коснется тебя, я прикончу его, — не задумываясь процедил он.

Судя по гневно горящим глазам и плотно сжатым губам, Бродик не шутил. И вмиг превратился в опасного хищника. Но Джиллиан ничуть не испугалась и не отступила.

— Но не можешь же ты убивать…

— Таков обычай Бьюкененов, — подчеркнул Бродик. — Ты принадлежишь мне, и я не позволю никому на свете пальцем тебя тронуть. А теперь довольно. Я хотел сказать тебе кое-что, и пожалуй, сейчас самое время.

Джиллиан терпеливо выждала несколько мгновений.

— Ну? — не выдержала она наконец.

— Мы здесь живем по другим законам.

— Мы?

— Бьюкенены, — уточнил он. — Когда чего-то хотим, просто берем.

— Мне это не кажется правильным.

— Не важно, что тебе кажется. Так оно есть.

— Отчего же, очень важно. Ты можешь нажить немало неприятностей с церковью, если станешь хватать то, что тебе не принадлежит.

— Плевать мне на церковь.

— Зря, — возразила Джиллиан.

— Не спорь со мной! — вскинулся Бродик.

— Не спорю. Просто объясняю. И не стоит злиться. Бродик стиснул ее плечи и притянул к себе.

— Начнем сначала. Я хочу объясниться с тобой и прошу немного помолчать.

— Ты меня оскорбляешь?

— Вовсе нет, золотко, только прошу меня выслушать. Это было первым нежным словом, вырвавшимся у Броди-ка, и глаза Джиллиан затуманились.

— Хорошо, — прошептала она, — выслушаю. Что ты хотел объяснить?

— Ты клялась, что любишь меня. Призналась перед всеми. Ты не можешь взять свои слова обратно.

Он явно волновался, и Джиллиан немедленно постаралась его утешить:

— Я вовсе не собираюсь брать свои слова обратно. Я тебя люблю.

Бродик видимо расслабился.

— Сегодня Ночью…

— Да?

— Я… то есть мы… а, черт!

— Бродик, да что, во имя неба, с тобой приключилось?

— Ты, — пробормотал он. — Ты со мной приключилась. Джиллиан отбросила его руки.

— Твои настроения меняются, как летний ветерок. Ну а теперь извини. У меня много дел, причем куда важнее, чем стоять здесь и слушать, как ты рычишь на меня.

Она гордо повернулась, обеими руками открыла дверь и выплыла наружу.

Бродик сдался, хотя сознавал, что безнадежно все запутал. Оставалось надеяться, что ночью все обойдется. Джиллиан — женщина проницательная и к тому времени, когда он разденет ее и уложит в постель, все поймет сама. Ну а если нет, он все скажет прямо.

В зале появился Рамзи и, увидев Бродика, немедленно отгадал, что произошло.

— Ты так и не открыл рта, верно?

— Нет, но видит Бог, пытался.

— Но, Бродик, нет ничего проще.

— Ошибаешься.

— Всего три слова: «Джиллиан, ты замужем». Что тут сложного?

— Говорю же, пытался, черт возьми! Если думаешь, что это так легко, выложи ей сам. Рамзи ехидно ухмыльнулся:

— Клянусь небом, да ты трусишь!

— Вовсе нет!

— Трусишь! Интересно, что, по-твоему, она сделает? Прибьет тебя?

Бродик окончательно сник и бросил все попытки шуметь, кричать и храбриться.

— Да, черт побери, боюсь. Она просто сбежит! Запаникует и попробует исчезнуть. Дьявол, я обманул ее, это подло! Не стоило так поступать!

— И священника одурачил! Не забудь и это!

— Да… но меня куда больше беспокоит Джиллиан. Говорю же, зря я обвел ее вокруг пальца!

— Но доведись выбирать, снова поступил бы имен но так, верно?

Бродик сокрушенно кивнул.

— Не могу без нее жить. И если начнешь подтрунивать надо мной за столь постыдную слабость, я тебя вздую. Рамзи дружески хлопнул Бродика по плечу.

— Обойдется, — утешил он.

— То есть как?

— Конечно, Джиллиан ужаснется, когда узнает, что вы женаты. Как и любая женщина на ее месте.

— Рамзи, от тебя никакого толку! Только дразнишь меня!

— Вовсе нет. Вот увидишь, она не сбежит. Джиллиан не такая.

— Обязательно признаюсь во всем за ужином, — решил Бродик. — Вот именно, за ужином!

И с этими словами он ринулся к двери и едва не сорвал ее с петель в попытке поскорее выбраться наружу.

Предчувствие скорого воссоединения с сестрой не давало покоя Джиллиан. Сердце ее сжималось, руки тряслись, а на лбу выступил пот. Кое-как одевшись для встречи с членами клана Рамзи, она в последний раз оглядела себя. Для вечера она выбрала котт золотистого цвета с вышивкой по подолу и обшлагам узких рукавов. Служанка помогла уложить плед Бьюкененов равномерными складками, задрапировать на плече и скрепить плетеным кожаным пояском.

Джиллиан еще не была готова спуститься вниз и металась по комнате, отведенной для нее Рамзи, повторяя речь, приготовленную для Кристен. Посланная за ней Бриджид приоткрыла дверь и при виде Джиллиан, освещенной красноватым пламенем очага, замерла и всплеснула руками:

— О, Джиллиан, ты прекрасна! Этот цвет так тебе идет!

— Спасибо, но в сравнении с тобой я бледнею.