– Выслушай меня. «Оникс» прилетел на Эсперансу, он…

– Я понимаю. Но уже поздно. Как только доберешься до «Кансера», поставь «Оникс» на автопилот к аэродрому Аполло-Сусек. Нам нужны корабли для эвакуации, каждый корабль. Флот забрал «Сизую голубку». Они забрали все корабли, но нужны еще.

– Ответ может находиться здесь, на «Ониксе», – сказала Мосс. – Нам нужно больше времени.

– Слишком поздно. Уже появились повешенные и бегуны. Повсюду люди смотрят в небо, и их рты наполнены серебром. Горят леса, и валит снег. Слишком поздно, Шэннон. Слишком поздно.

Мосс нырнула в проход нижней палубы и пролетела через люк к штурвалу. Она думала о Ремарк. Они убили капитана «Оникса». Рубка «Оникса» была такой же, как и на «Сизой голубке»: усиленное стекло над головой и два летных кресла посреди моря панелей управления, кнопок и переключателей. Мосс подумала о матери. О «Кансере». Вдалеке уменьшался ее корабль, «Сизая голубка», оборвав канат.

– «Оникс» ты получил новые указания?

…СТЫКОВКА С «КАНСЕРОМ», КУРС К АЭРОДРОМУ В ОШЕНЕ НА АВТОПИЛОТЕ.

– «Оникс», можешь отменить этот приказ?

…НЕТ. ВСЕ РЕСУРСЫ РЕКВИЗИРОВАНЫ ДЛЯ ОПЕРАЦИИ «САЙГОН».

– «Оникс», можешь отменить приказ состыковаться с «Кансером», если полетишь в Ошену?

…ДА.

ТЕРНЫ будут загружены под завязку. Три сотни душ. Мосс думала о «Кансере», старом корабле, где однажды произошла поломка уплотнительных колец, так что пришлось их ремонтировать. Мы будем похожи на крыс, думала Мосс, которым некуда бежать, нет гавани, нет ничего, только один прыжок вслепую за другим, в дальние НеБыТи и неизвестные галактики, мы будем обыскивать пустынные звездные системы и бесплодные планеты в поисках места посадки, пока не закончится провизия или не сломается система очистки воды. Все на борту перебьют друг друга, будут есть друг друга и пить, но в конце концов все умрут от голода и жажды, или закончится кислород. Так или иначе, все умрут.

В ее баллоне оставалось кислорода всего на несколько часов.

– «Оникс», включи систему жизнеобеспечения. И отмени стыковку с «Кансером». Следуй в Ошену.

Импульсивный приказ, но Мосс ощущала бремя вины за то, что именно ее действия привели сюда Рубеж. Она считала, что заслужила смерть, а не спасение. Отталкиваясь от висящих рук и ног трупов, она словно плыла сквозь моток водорослей. Дрисколл остался в туалете – без губ, с зубастой улыбкой. Мосс не хотела на него смотреть. Не хотела смотреть и на обнаженное сердце Дерр. Мосс прикрыла американским флагом люк на верхнюю палубу, чтобы при циркуляции воздуха кровь осталась там. Когда уровень кислорода на «Ониксе» достиг нормальной отметки, Мосс сняла шлем. Она ожидала почувствовать запах разложения, но ничего такого не было.

Она не стала выключать освещение. По пути на Землю она пыталась поспать, но тело было слишком напряжено, а разум наполнен страхом. В голове мелькали образы. Повешенные, бегуны, Нестор, спрашивающий, верит ли она в воскрешение тел. Нет, бога нет, таков естественный порядок. Мосс воображала змею, извивающуюся в невесомости космоса, пока она не сворачивалась, заглатывая собственный хвост; стайку серебристых рыб, плывущих вместе. Ньоку в Тихом океане, опускающий руки в водное тонкое пространство и чувствующий в них рыбину, а потом она выскальзывала…

Мосс едва успела слегка задремать, как проснулась от падения на пол. Все вокруг, что не было привязано, звенело и сталкивалось, видеокамера разлетелась на кусочки. Бум, бум, бум – грохотали привязанные к стенам и полу трупы. Земная гравитация. Мосс поспешила в кресло пилота и пристегнулась, думая о крушении «Либры» за мгновение до ложного запуска Б-Л-двигателя. Той долгой бессонной ночью «Либра» загорелась и упала. Стекло в рубке «Оникса» потемнело, затеняя пятно огня, корабль горел в атмосфере, как головка спички, которой чиркнули о коробок. Они убили Ремарк, вспомнила Мосс. В одном из узлов пространства-времени Брандта-Ломонако ставриды попадали в петлю Геделя. Мосс думала о «Либре», о той путаной ночи в карцере, о мятеже и кораблекрушении после него. В письме Мерсалта адвокату говорилось о попытке Ремарк устроить каскадный отказ двигателя, чтобы всех уничтожить. Черную дыру.

– Я могу сделать то, что не удалось Ремарк, – сказала Мосс, и все кусочки мозаики сложились в единую картину, стоило произнести это вслух.

Николь говорила, что Ремарк приказала устроить массовое самоубийство. Если вся команда «Либры» исчезнет, то планета Эсперанса останется неизвестной.

– Боже мой, – произнесла Мосс вслух, ни к кому не обращаясь. – «Либра» – это ставрида. Я могу сделать то, чего не сумела Ремарк.

Но что с того? Что случится, если она сумеет уничтожить «Либру», если устроит каскадный отказ двигателя?

Мосс привели в этот мир, когда сняли с креста над рекой. Все ошибаются, когда верят в собственное существование, так ей когда-то сказали. «Падающая звезда» в цветении. Патрик Мерсалт считал, что пройдет по пути Вардогер обратно в прошлое, где Мариан будет еще маленькой. Если он мог вернуться в прошлое…

Тогда где «твердая земля»? Она не здесь, не в 1997-м.

1997 год – это НеБыТь «Либры». Если Мосс запустит каскадный отказ, если корабль «Либра» исчезнет, то где будет истинная «твердая земля»? Мосс представила тонкое пространство, где царит Рубеж, представила, как Рубеж добирается до «Либры», представила Белую дыру, следующую за кораблем в линиях Казимира до точки запуска, до «твердой земли». Мариан будет пять лет. Спасая Мосс из карцера, Николь сказала, что прошло одиннадцать лет.

Возбуждение поднималось в ней, как пузырьки в бокале шампанского. Если «Либра» исчезнет, то исчезнет и эта НеБыТь, все исчезнет. Корабли КК ВМФ по-прежнему будут прочесывать вселенную и далекое будущее, по-прежнему отправляться в «Глубокие воды», но «Либра» из их будущего исчезнет. Эсперанса останется неоткрытой. Останется вероятность, что планету откроет какой-нибудь другой корабль, и Рубеж все равно возникнет, но всего лишь вероятность. Но будут и другие варианты. «Твердая земля» – это день запуска «Либры», до того как на «Либре» включили Б-Л-двигатель.

Седьмое ноября 1985 года.

– Кортни, – сказала Мосс.

«Оникс» прорезал белую пургу, под вихрями ветра перекатывался серый океан. Корабль заскользил по обледенелой взлетной полосе Аполло-Сусека. Люди хлынули через загородки на поле и бросились вслед за «бакланом», пока он выруливал, так отчаянно хотели сбежать, что наплевали на риск попасть под колеса. Мосс увидела тела на снегу. Она находилась еще далеко от ангара, но тут желтый грузовик размером с автобус перегородил ей путь и ринулся навстречу. «Что ты вытворяешь?» – подумала она, когда грузовик развернуло на скользкой поверхности. Это была машина для антиобледенительной обработки, ее ковш и шланг бешено раскачивались. Машина вильнула в сторону, потом обратно и врезалась в переднее шасси «Оникса».

– Какого хрена? – рявкнула Мосс.

Теперь «Оникс» застрял вместе с грузовиком. Может, столкновение произошло из-за льда, может, грузовик просто скользил, но несколько человек уже с криками бросились к «баклану». Появились и другие – семьи, военные. Они окружили «Оникс», пытаясь взобраться в него. Хотели попасть внутрь. Хотели спастись, захватить корабль.